— И она права.
Хани подкинула вверх бутылку:
— Она сказала, что это лечит лучше всяких лекарств.
— И советовала выпить? — Гарнет с сомнением посмотрела на бутылку, потом осторожно поднесла горлышко ко рту, сделала несколько глотков и отдала обратно. — Не понимаю, кому это может нравиться? Горько и в горле жжет. Попробуй.
— Отец говорил, что виски исцеляет любую печаль. А моя печаль — это Люк. Хотя лечить надо не меня, а его. Проклятый тиран! Ну да все равно. — И она сделала несколько больших глотков, но тут же скривилась и передала виски Гарнет. — Ужасно! Как это мужики хлещут стакан за стаканом и при этом похваливают?
— Ну-ка, — Гарнет отхлебнула еще. — Мне кажется, у них это что-то вроде проверки мужества. С первым стаканом виски они становятся мужчинами. — Она презрительно усмехнулась.
— То же самое они испытывают к первой женщине, — Хани тоже потянулась к бутылке, — предмету их величайшей гордости. — Она закатила глаза и приложилась к горлышку.
— А мы не можем забыть первого, кого они убили, — проговорила Гарнет, принимая бутылку и делая несколько новых глотков. — Их достоинство… их величайшее достоинство… — Ее пальцы разжались, и бутылка покатилась по дну фургона. — Чуть что, хватаются за револьвер…
— Почему же мы так не ценим собственную женственность? — Хани подобрала бутылку. — И что нам дает она? Развивается грудь?
— Признаюсь честно, для меня это было большим разочарованием. — Гарнет хихикнула. — Или, вернее сказать, невеликим достижением в жизни, — Женственность не бывает без хлопот с месячными, — рассмеялась Хани, а Гарнет вновь потянулась к бутылке. — Интересно, что бы сказали мужчины, если бы мы начали кичиться по поводу первого раза?
— Ну, мне месячные не грозят. По крайней мере в ближайшие месяцев шесть. — Подруги снова прыснули. — Или бы похвалялись… похвалялись. — Гарнет икнула. — Извини. Похвалялись бы первым мужчиной.
Хани опустила веки, которые внезапно оказались слишком тяжелыми.
— А кто был твой первый? — заговорщически прошептала она.
— Бобби Джо Ренфрю.
— Б-бобби Джо? — Подруга сделала последний глоток и отставила в сторону пустую бутылку. — Это кто?
— Мой первый муж.
— Х-хороший? — Хани изо всех сил боролась со свинцовыми веками.
— Не больно-то. — Гарнет расхохоталась. — По словам Флинта, Бобби со мной впервые узнал, что этим самым можно пользоваться не только для того… — Ее начал душить смех.
— Чем пользоваться? — В голосе Хани сквозил явный интерес.
— …не только для того, чтобы писать.
Женщины покатились со смеху.
— А у тебя кто был первым? — спросила Гарнет, когда они наконец смогли перевести дыхание.