— Стой на месте. Не подходи…
Но было слишком поздно — Гарнет уже заметила повешенных и сквозь пелену внезапного страха узнала знакомые лица, хотя они успели раздуться и почернеть.
— Нет, — судорожно прошептала она. — Боже мой, нет! — Она прижала руки к груди, опустилась на колени и не веря глазам раскачивалась и твердила, как молитву: — Нет! Нет! Нет!
Флинт перерезал веревки и осторожно опустил тела на землю. За свою жизнь ему не раз приходилось видеть смерть; несколько человек погибли от его рук. Но теперь он задыхался, словно петля палача затягивалась на его собственной шее. Пришлось сделать усилие, чтобы вздохнуть.
Он поспешил к Гарнет. Та все еще раскачивалась, стоя на коленях и сотрясаясь от рыданий.
— Успокойся, детка. — Он прижал ее голову к груди, стал гладить по волосам.
— Почему, Флинт? Кому понадобилось их вешать? — только и смогла выговорить Гарнет.
— Наверное, наскочили на пограничных бандитов, которые уводили наших коров.
— Но зачем убивать? Да еще вешать? — Она захлебывалась слезами.
— Поплачь, детка, — ласково уговаривал Флинт.
— Я больше не выдержу. — Слова срывались с дрожащих губ. — Я думала, я сильная. Вынесу все, что угодно. Но я ненавижу такую жизнь — жестокую, безжалостную, в которой убийцы безнаказанно разгуливают по свету.
Флинт не мешал ей выплакивать свое горе.
— Здесь, на западе, нет ни единого места, которое бы стоило омывать человеческой кровью. Почему же люди умирают и убивают друг друга ? Пусть бы эта земля принадлежала волкам и шакалам — и белым, и краснокожим хищникам, которым она по нраву. Пусть бы уничтожали друг друга!
— Человек здесь может найти достойную жизнь. Не все так плохо.
— Да. Добрый человек может найти здесь могилу. — Гарнет сверкнула глазами. — Им было по восемнадцать, Флинт! Что они такого сделали, чтобы заслужить подобную смерть?
— Смерть человека не так важна, как его жизнь, Гарнет.
Глаза женщины озарились гневом, и она оттолкнула Флинта:
— Нечего мне проповедовать свою уродливую философию! Ты такой же, как все! Живешь по какому-то придуманному кодексу чести и этим гордишься! А вчера не задумываясь зарезал человека ножом только потому, что тот, по-твоему, заслуживал смерти! — Она повысила голос и перешла почти на крик: — Кто судил этих мальчиков и обрек их на смерть?
— Гарнет, у тебя истерика.
Слезы катились у нее по лицу, и она вытирала их ладонями.
— У меня? Тогда отчего ты не боишься, что я выхвачу «кольт» и застрелю тебя, потому что чувствую себя обиженной или, прости Господи, потому что ты не живешь по моему кодексу чести?