Флинт молча подмигнул брату.
— Мы всего лишь заботимся о твоем же благе, крошка.
Хани взорвалась:
— Я тебя предупреждала, чтобы ты не называл меня этим дурацким прозвищем?
Флинт подавил смешок и почесал в затылке:
— Что-то не припоминаю. А ты, братишка?
— Мне кажется, она предпочитает крошке малышку.
Хани подбоченилась и приняла воинственный вид:
— Вы оба хуже мальчишек. Вот погодите, устрою я вам головомойку!
— Что это такое, мама? — поднял голову Джош.
— Скоро узнаешь, Джошуа Маккензи, если станешь вести себя, как дядья.
Люк улыбнулся и потянул жену к себе на колени.
— Остынь, соечка. — Он нежно обнял ее за талию и тихонько поцеловал. — Ты ведь знаешь, как им нравится, когда ты злишься.
Руки Хани скользнули Люку за голову и легли на плечи. Она тревожно посмотрела мужу в глаза:
— Знаю. Но скажи, ты меня здесь не бросишь?
Люк вмиг посерьезнел и долго не отводил от жены взгляда. Потом торжественно произнес:
— Нет, девочка, я тебя никогда не брошу, — и перевел на братьев глаза. — Ребята, я думаю именно то, что сказал. Семью я здесь не оставлю. Вспомните, что произошло с Сарой и мамой!
— Мы вовсе не думали, что ты намерен так поступить, — возразил Клив. — Но на всякий случай решили предложить.
Гарнет почувствовала на себе взгляд Флинта и, повернувшись к нему, встретилась с ним глазами.
— Решай, рыжая. Думаю, у тебя есть тоже право голоса.
— Не мне судить, что лучше, а что хуже, — начала Гарнет. — Но, как женщина, не могу себе представить, что Хани и Джош будут здесь в большей безопасности, чем с Люком. А что касается трудностей дороги… — она подмигнула Хани, — эта парочка холостяков просто недооценивает выносливости женщин.
— Ну что ж, леди, — широко улыбнулся Клив, — все стало на свои места. Похоже, старший братец, твой отряд сформирован. Держись, Абилин, — Маккензи идут!
Хани вскочила на ноги и бросилась к двум мужчинам:
— Я вас так люблю! Так люблю! — и расцеловала обоих.
— Это должно означать, что головомойка отменяется. — Клив ухватил ее за талию, оторвал от земли и закружил в воздухе.
— Ну нет, я не настолько глупа, чтобы это обещать, — взвизгнула Хани, но, оказавшись снова на полу, серьезно посмотрела на Клива и обронила: — Большое тебе спасибо. — И, повернувшись к Флинту, погладила его по щеке. — И тебе, старый плут! — потом рванулась обратно к мужу, прыгнула к нему на колени и обвила руками шею. — А тебя, Люк Маккензи, люблю так сильно, что словами не скажешь. — Она поцеловала мужа.
Тот обнял ее за плечи. Поцелуй повторился, но на этот раз пылал настоящей страстью.
Клив повернулся к Джошу: