Невозможно было остаться равнодушным при виде открывшегося перед ним зрелища. Затаив дыхание, Руарк уставился на великолепные округлости восхитительной груди Энджелин. Она была даже более прекрасна, чем ему запомнилось. Материнство не только не испортило эту грудь, а, наоборот, придало ей еще большее очарование. Дрожащими руками он кое-как натянул на Энджелин ночную рубашку и снова уложил жену на постель. Затем дошла очередь до панталон. Тонкая, прозрачная ткань почти не скрывала изумительного тела, открывшегося его жадному взору. На мгновение Руарк закрыл глаза — ему припомнились восхитительные минуты, когда это тело трепетало под ним в любовном экстазе…
Злясь на самого себя, он отбросил легкое покрывало, лежавшее на постели, и укрыл Энджелин простыней, чтобы защитить от прохладного ночного воздуха — и собственных низменных желаний. Затем, присев рядом с больной, Руарк снова смочил салфетку в воде и приложил ей ко лбу. И опять ощущение прохладной, влажной ткани оживило Энджелин. Она открыла глаза. Руарк взял ее за руку.
— Как ты себя чувствуешь, Энджел?
— Гораздо лучше.
Она улыбнулась.
— Что ты делаешь? — спросила она через минуту, когда Руарк начал вытаскивать шпильки у нее из волос.
— Пытаюсь снять с тебя этот шлем.
Он расплел ей косы и разложил длинные пряди на подушке, так что они теперь, словно ореол, обрамляли бледное лицо Энджелин. Довольный полученным результатом, Руарк снова сел и улыбнулся.
— Отлично! — сказал он, радуясь, что ее роскошные волосы теперь ничто не стесняет.
Наклонившись, он убрал за ухо непослушные пряди, упавшие ей на лоб.
— Мне не хотелось причинять тебе столько беспокойства, — сказала Энджелин, робко глядя на Руарка. — Зря я все это затеяла. Но, черт побери, Руарк, как тебе удается всегда «смеяться последним»?
— Разве я смеялся? Да я и слова не сказал, — невинно округлив глаза, возразил он.
— Ну и что! Все равно я знаю, о чем ты думаешь.
— А вот это вряд ли, моя дорогая леди, иначе ты не лежала бы сейчас так спокойно!
Наступило неловкое молчание — каждый погрузился в свои мысли и воспоминания. Руарк внезапно посерьезнел и поднялся с кровати.
— Тебе еще что-нибудь нужно?
— Пожалуй, я бы чего-нибудь съела или выпила — например, кусочек хлеба с молоком.
— Я пришлю к тебе Майру с подносом. — Он пожал ей руку и добавил: — Спокойной ночи, Энджел!
Он направился к двери, а она проводила его смущенным взглядом.
«Боже мой, Руарк, неужели все пропало и уже ничего нельзя изменить?» — подумала Энджелин с тоской.
Почувствовав прикосновение губ к своей щеке, Энджелин медленно открыла глаза и была вознаграждена широкой улыбкой сына.