– Давайте я это сделаю. – Роберт уже закатывал рукава рубашки.
Элизабет не заставила себя упрашивать, уступила ему место, а сама стала придерживать голову лошади.
– Куда, черт подери, подевался Уилл? – раздраженно спросил Роберт.
– Уилл сломал ногу, а Дэвид уехал в замок Лэнгли, – ответила Элизабет.
Тем временем Роберт бережно сложил ножки жеребенка и протолкнул их обратно. Потом с величайшей осторожностью нащупал тело и принялся медленно поворачивать его. Кобыла, испуганная этим вторжением, попыталась подняться, а Элизабет, чтобы успокоить лошадь, принялась шептать ей на ухо:
– Тише, тише, Лисия, девочка моя. При этом она ласково гладила ее.
Через несколько мгновений Роберту удалось повернуть жеребенка, и он начал его тащить. Тимз с изумлением смотрел, как жеребенок, освободившись от почти смертельных тисков, выскользнул из матери, обернутый в блестящую серую оболочку. Ему тут же развязали ножки, потом все отошли от стойла, предоставив новорожденного заботам матери.
Вымыв руки, Роберт обратился к Тимзу:
– Тимз, мальчик мой, не мог бы ты сходить к Ардис и попросить ее, чтобы она меня накормила? Я целый день провел в седле и порядком проголодался.
– Хорошо, милорд.
И Тимз, состроив рожу, тут же выбежал из конюшни.
Роберт и Элизабет остались одни. Молодая женщина стояла, прислонившись к стенке стойла, и горящими глазами наблюдала за кобылой и жеребенком.
– Если вы хотите, сударыня, видеть все как следует, – проговорил Керкленд, – лучше смотреть сверху.
И, взяв ее за руку, он помог ей подняться по лестнице на сеновал.
Элизабет растянулась на животе и стала свидетельницей умилительной сцены, происходящей внизу, в стойле. Лисия старательно обхаживала новорожденного детеныша. Его мокрая шкурка блестела, а кобыла терпеливо облизывала маленькое тельце.
– Разве это не прекрасно, Роберт? – У Элизабет от умиления выступили на глазах слезы.
Роберт лег рядом с женой, положил руку ей на плечо и привлек к себе. Он зарылся носом в ее мягкие волосы, его горячее дыхание согревало ей щеку. Так они лежали долго и смотрели на лошадей.
Кобыла слегка подтолкнула жеребенка, и тот попытался подняться. Элизабет затаила дыхание и схватила Роберта за руку, глядя, как малыш пытается встать на свои длинные тонкие ножки.
Потом она с облегчением выдохнула:
– Удалось! Какой он славный, правда? Одни ноги!
Вместо ответа Роберт хмыкнул. Повернувшись на бок, Элизабет заглянула ему в глаза.
– Разве это не самое замечательное из всего, что вы видели, Роберт?
Керкленд смотрел в ее большие карие глаза. Он ощущал рядом с собой мягкую упругость женского тела и в своем собственном теле почувствовал предательское волнение.