Пробурчав что-то себе под нос, он снова стал бриться. Но опять прервал это занятие, потому что Софи подошла к нему ближе.
— Есть что-то невероятно интимное в зрелище бреющегося мужчины.
Рука его напряглась.
— Я бы сказал, что немногие незамужние женщины, по крайней мере определенного типа, видели бреющегося мужчину.
Предполагалось, что его тон устрашит ее. Но Софи только засмеялась, протянула руку и провела пальцем по белой пене, оставив на его щеке полоску.
— Я не принадлежу к этому определенному типу, Грейсон. — Она стала серьезна. — Давно уже не принадлежу. Он быстро повернулся к ней.
— Вы хотите сказать, что были близки с мужчиной? — Она пожала плечами:
— Ну, не совсем. Я, в общем, никого не видела за бритьем, только вас.
Он наморщил лоб.
— Когда вы были моложе. Помните? И он вспомнил. И увидел все совершенно ясно. Софи, в ожидании стоящую в дверях его комнаты в Хоторн-Хаусе, ей всего восемь лет, а он делал вид, что ему необходимо бриться регулярно. На ней было платье с чрезмерным количеством рюшечек, коленки были исцарапаны, без сомнения, от попыток поиграть на улице в стикболл с мальчишками. Софи всегда хотелось делать все, что делали другие дети. Но другие дети не хотели с ней играть.
Понимали ли они, что она на них не похожа? Что она более ловкая? Более сообразительная? Или их отталкивали платья с рюшечками, в которые ее одевала мать, и превосходство, с которым она держалась?
— В то время вы не были столь щепетильны.
— Мне было шестнадцать лет.
— Вы были смешным.
Он рассердился и посмотрел на ее губы. Они раскрылись, и кровь его побежала быстрее, когда он перевел взгляд ниже. Взяв полотенце, он стер с лица пену, и хотя и велел себе отвернуться, но не удержался, отбросил полотенце и, протянув к ней руку, коснулся ее губ, слегка, кончиками пальцев — ее таких нежных губ.
Губы эти шевельнулись, что-то беззвучно проговорив.
— Вот как? — шепотом спросил он.
Она смущенно взглянула на него из-под ресниц.
— Я был смешным? Всегда? — Он ждал ее ответа, ему нужно было его услышать. Она улыбнулась.
— Да. Но вы были не только смешным. Вы были сильным и добрым.
Его пальцы скользнули к ее волосам и зарылись в них. Он обнял ее, словно в ней было его спасение, и крепко прижал к груди. Ему хотелось выругаться, хотелось поглумиться в ответ на ее слова. Это слабость, что они его тревожат. Он это понимал. Но слова эти так много значили для него!
— Софи, — нежно шепнул он ей на ухо.
Ее пальцы распластались на его груди. Он откинул ее голову и заглянул в глаза. Он хотел так много, но не знал, с чего начать. Слова, сформировавшись в голове, исчезали как дым прежде, чем он успевал их ухватить. Он знал только, что не может ее отпустить.