Каракуль. В голове Тони мгновенно вспыхнула картина, которую он мельком увидел издалека, когда незнакомец, уходивший из сада Эмери-Хауса, прошел под уличным фонарем. При виде каракулевого воротника на его пальто он тогда еще подумал: «Хороший мех».
— И еще, — продолжал старик, — он был щеголь вроде вас — красиво выражался, да и вообще… Ходил и носил трость он тоже как-то по-своему.
Тони понимающе кивнул.
— Сколько ему лет? Какого цвета волосы? У него были какие-нибудь особые приметы — ну, там, косые глаза или, скажем, большой нос?
— Он, пожалуй, постарше вас — по крайней мере ему за сорок, но в отличной форме. Волосы у него были каштановые, а что касается лица — ничего такого особо запоминающегося. Обычное лицо, — тут старик опять покосился на Тони, — хотя и не такое правильное, как у вас.
В общем, обыкновенный прилично одетый джентльмен, каких здесь можно встретить на любой улице.
Кивком поблагодарив собеседника, Тони вышел на улицу и направился к Аппер-Брук-стрит; он решил, что пешая прогулка ему не помешает, а заодно слегка расшевелит его мысли. Некто А.К. на протяжении последних четырех лет выплачивал Раскину огромные суммы — уже одно это могло насторожить кого угодно. Определенно тут было что-то не так.
После нескольких часов затворничества в библиотеке дело немного прояснилось — во всяком случае, определилось направление дальнейших действий Энтони.
Из-за предпринятой Раскином попытки шантажа, а также в результате трагического стечения обстоятельств Алисия Каррингтон все больше оказывалась вовлеченной в проводимое Тони расследование, и он чувствовал, что ему следует как можно скорее вновь вернуть ее утраченное доверие. Конечно, для этого придется принести ей свои извинения, а также — что гораздо хуже — дать какие-то объяснения, для чего необходимо предварительно разведать обстановку.
К тому времени как Тони составил свой план, из конюшен в районе Уэйвертон-стрит с нужными сведениями вернулся его доверенный конюх. И тут же Тони послал записку своей крестной; другую записку — совершенно иного рода — он отправил в Маннингем-Хаус.
Когда часы пробили девять, он и его бывший друг Джеффри уже стояли, прислонившись к стене, в бальном зале леди Херрингтон и внимательно наблюдали за вновь прибывающими гостями.
— Никогда бы не догадался послать на разведку конюха! — не сводя глаз с толпы, заметил Джеффри, который, кажется, получал огромное удовольствие от порученной ему роли.
— Держись меня, и ты научишься еще много чему полезному!
Джеффри еле слышно хмыкнул.
К немалому обоюдному удивлению, узы прежней дружбы между ними очень быстро восстановились. Тони был четырьмя годами старше Джеффри, значительная часть детства, которого прошла под гнетом постоянной необходимости утверждать себя в качестве его соперника. Несмотря на это, они много раз объединялись для совершения совместных проделок: соперничество нисколько не мешало их крепкой дружбе.