Да нет, пока эконом рядом, показывать фотографию Максима не стоит.
Наверняка у эконома холопья привычка подслушивать барина под дверью.
Анна подмигнула Алисе. И блондинка в ответ понимающе с ней переглянулась.
— Заезжайте и вы к нам, Феликс Иванович, чайку попить… По-соседски, так сказать, по-дружески! — медово пропела Алиса. — Анечка у меня еще денек-другой погостит.
— Ну, какая же вы добрая стали! — подивился Федуев. — Глазам своим не верю. А то ведь не женщина была, а сущий Фудзияма — зубки крошечные, а кусает.
И кусает больно.
— Да, ну что вы, право, — беззлобно отмахнулась Алиса.
— Когда же к вам на чаек пожаловать? — поинтересовался Федуев.
— Да вот завтра и приезжайте. Чего ж откладывать?
Стали прощаться.
Прежде чем сесть в машину, Аня еще раз взглянула на Федуевку, освещенную лучами закатного солнца, как это водится в русских романах…
Светлова смотрела на панораму Федуевки, на босого Виктора, раскланивающегося по-холопски на крыльце, и, несмотря на свои мрачные подозрения, не могла удержаться от смеха. Ну, точно все, как в анекдоте!
Заседают большие начальники. Главный обращается к своей команде: «Ну, господа, все у нас с вами есть! Всего, чего хотели, достигли, и даже больше! Пора теперь подумать и о людях…» — «Вы абсолютно правы! — радостно замечает соратник. — Как вы думаете, душ по двести на каждого хватит?»
Светлова грустно усмехнулась, вспомнив этот анекдот.
— Только прежде, чем домой, сделаем небольшой крюк, — предупредила ее Алиса, когда они уже изрядно отъехали от дома Федуева. — Заедем ненадолго в наш районный центр, в Круглич.
— Круглич?
— Да, городок такой Круглич. Мне там кое-что забрать надо. У одного человека… Это близко!
Остановив машину в центре небольшого городка, Алиса ушла, а Светлова огляделась по сторонам.
Оказалось, что остановились они возле рынка.
Разложив на земле какие-то странные вещи — ношеную обувь, ножи для мясорубок, пожелтевшие кривые огурцы, — цепочкой стояли люди.
Это был «торговый ряд», в буквальном смысле слова. Замыкали «торговый ряд» два ребенка: девочка постарше и мальчик лет семи. За неимением, очевидно, другого товара в руках у мальчика был букетик ромашек. Букетик здорово сник, лепестки ромашек загнулись, опустились уныло обмякшие соцветия.
Задумчиво глядя на Светлову, мальчик откусил вдруг один цветок и принялся жевать.
— Ты чего цветы ешь? — прикрикнула на него сестра. — А ну плюнь!
Мальчик послушно плюнул, немножко о чем-то подумал, глядя вдаль на дивную красоту простора, и снова — то ли от скуки, то ли детский аппетит брал свое! — опять откусил от своего букетика, который никто так и не купил.