Родители нередко дисквалифицируют себя перед лицом тех задач, которые ставит перед ними терапевт, ссылаясь на свою неспособность точно определить, какие ожидания выдвинуть перед сыном или дочерью, какие установить для него правила, какими должны быть меры в ответ на игнорирование этих правил. Нередко они демонстрируют беспомощность и полное неведение в ответ на серию вопросов, которые задает терапевт (типа «Чего вы ждете от своего сына?»), даже если эти вопросы касаются весьма конкретных и практических проблем (например, «Может ли ваш сын воспользоваться в субботний вечер вашим автомобилем?»). Типичные ответы-отговорки таковы: «Я не знаю», «О, это требует дополнительных размышлений, надо подумать», «Непростой вопрос», «Не знаю даже, с чего начать…», «Это зависит от слишком многих вещей», «Я не в состоянии придумать правила, которые предусмотрели бы все, что может случиться», «Откуда мне знать, что для него хорошо?». Противодействуя такого рода сообщениям, терапевт может вновь и вновь повторять цель терапии, так же как и цель, ради которой эта особая семья собралась вместе. Позволительно использовать свой авторитет как терапевта, чтобы удержать фокус внимания на предложенной им цели. Терапевт также может повторить свое требование, подкрепив его новым рациональным объяснением, что наверняка приостановит повторную волну сопротивления со стороны родителей. Так, например, если родитель упорно настаивает на своем незнании того, какие правила следует установить для сына, терапевту следует заметить: «Я понимаю, это и в самом деле непросто — найти такие правила. Но ваш сын госпитализирован, потому что запутался. Если вы, отец, действительно хотите, чтобы душевная ясность вернулась к нему, вы должны в общении с ним быть предельно четким. Прежде всего, это касается правил, которых сын должен придерживаться, когда вернется из больницы домой». Было бы ошибкой для терапевта верить, что родители действительно пребывают в состоянии девственного неведения относительно мер воспитания. На самом деле все их «отнекивания» служат определенной цели — заставить других проявить ответственность там, где ответственность должна исходить от них самих. Можно предположить, что родители запускают цепочку коммуникативных актов, устанавливающих иерархию, в которой они снимают с себя ответственность.
Терапевт может начать с выражения ожиданий, что позиция родителей позволит им высказать все вопросы, которые они считают важными. Однако если родители ответят на это заявление ссылками на свою несостоятельность, терапевту следует сузить проблему, сведя ее к какой-либо частности, не представляющей трудности для соглашения. Например, терапевт может попросить родителей согласовать свои ожидания и условиться относительно правил, которые должны быть предъявлены сыну или дочери к моменту его (ее) возвращения из больницы. Если родители не в состоянии сформулировать ни одного правила, что случается нередко, терапевту остается самому сделать первый шаг: «На самом деле, имеется в виду какое-то самое простое и конкретное указание для вашего сына. Например, позволено ли ему ломать мебель в вашем доме? Или есть ли у него определенное представление о том, когда он должен утром вставать с постели?» Вопросы, допускающие лаконичный «да-нет» ответ, позволяют форсировать процесс, в котором родители начинают занимать более решительную позицию, достигая все большего согласия друг с другом. Вместе с тем, данный результат уже можно расценивать как начало изменения внутрисемейной иерархии.