Цыгана бил озноб, потом раненый сбрасывал одеяла и жаловался на жар.
Дело было после полудня. Джон Сильвер велел остановиться на широкой поляне, чтобы дать отдых животным и перевязать раны тем, кто пострадал во время поджога и драки.
Лили прикладывала к пылающему лбу Ромни мокрую тряпку.
— Я не оставлю тебя, Ром. Я здесь, рядом с тобой, — заверяла она умирающего.
— Любовь моя, моя красавица Лили Франциска, — говорил он и смотрел на нее так, словно хотел навек запечатлеть в памяти любимые черты.
Лили ласково улыбалась ему.
— Я люблю тебя. Лили Франциска. Наверное, я всегда любил тебя. Ты была для меня словно драгоценный золотой кубок, о котором я мечтал всю жизнь, но никогда не мог получить. Я всегда мечтал о том, что было мне недоступно. Когда я увидел, как на тебя напал этот человек, я почувствовал, будто теряю самое главное в жизни. Я так бежал, но я не успел. Ты упала. Так много крови. Твоя кровь текла по моим рукам. Твоя кровь. Такая алая, — говорил он, вздрагивая всем телом. Бред возвращался.
— Все хорошо, Ром. Пожалуйста, не думай об этом. Я не мертва. Никто меня не обидел. Я здесь, вот, ты чувствуешь мою руку?
Ром судорожно сжал ее пальцы.
— Нет, ты не умерла. Я чувствую твое тепло, твой запах. Твое сердце так сильно бьется. Я чувствую, — сказан он, легко касаясь ладонью ее груди.
Лили не отстранилась.
— Я растерялся. В этом моя вина. Я думал, ты умерла. Я, думал, что ты умерла из-за меня. Я лгал тебе, и своим предательством я убил тебя. Но потом я увидел лицо Навары. Это ведь она была? Ее убили вместо тебя. Я не мог ничего понять. Все было как в кошмаре. На ней было твое платье, ведь так, Франциска? — бормотал Ром. — Она была одета в твое нарядное зеленое платье. Франциска, где ты?
— Я здесь, — нежно ответила та.
Навара умерла, и девушку не оставляло чувство, что цыганка пала случайной жертвой от руки, занесенной над ней, Лили.
Старая Мария, однако, восприняла смерть Навары без всякого удивления, как будто предвидела ее. Лили судорожно вздохнула — при воспоминании об увиденном прошлой ночью ее охватывал ужас. Ей тогда показалось, что мертвые глаза Навары смотрят на нее и обвиняют ее. На цыганке было платье Лили, то самое, в котором она была днем. Зеленый шелк пропитался кровью бедняжки. В ту секунду Лили показалось, что она видит себя мертвой. Холодный пот прошиб ее.
Теперь она поняла, что тогда, у ручья, за ней наблюдала Навара. Цыганка видела, как она повесила платье на борт телеги, и украла его. Несчастная всегда завидовала ее нарядам.
Вероятно, кошелек с деньгами Валентина тоже оказался у цыганки. Когда Лили вспомнила про забытые деньги и вернулась за ними, то ни кошелька, ни платья на месте не оказалось.