И тут вошел старичок судья Веллингтон 6 сдвинутой на затылок белой, как сметана, фермерской шляпе, из-под которой в разные стороны торчали пряди тоже белых волос, в запыленном темном костюме, от лацкана которого тянулась к нагрудному карману золотая цепочка часов. Портфель, его, вероятно, начал свой жизненный путь во время дебатов Линкольна с Дугласом[16]. Лицом он поразительно напоминал одного из диснеевских семи гномов, я не мог вспомнить, какого именно.
— Как жизнь, Уитт? — пробурчал он. — У тебя новые стенки? Чистюля.
— Руфус! Я слышал, вас вроде бы видели нынче в суде! Очень рад нашей встрече.
— Нет. Я пришел не затем, чтобы ты искалечил мне руку, Уитт. Мой артрит для разнообразия только что успокоился. Уймись и сядь.
Уитт Сандерс явно смутился:
— Руфус, если не возражаете, подождите снаружи, пока я не закончу с…
— С моим клиентом? Ну, даже такому шакалу, как ты, известно, что нельзя лишать клиента присутствия адвоката.
— Вы представляете миссис Бэннон?
— Почему бы и нет? Миссис Бэннон — близкая подруга присутствующей здесь миссис Конни Альварес, а миссис Конни — хозяйка и руководительница «То-Ко Гроувс» во Фростпруфе, расположенного у меня на задах. Ты, может, даже в этой глухомани слыхал, что ее сад насчитывает почти триста тысяч деревьев, саженцы апельсинов из Валенсии, и она за все время выдержала немало судебных баталий с Комиссией по цитрусовым, с Ассоциацией садоводов, с заводом по производству концентратов, где имеет пакет акций, обеспечивая меня на склоне лет постоянной работой.
Наблюдая за президентом банка, я видел, как солидный мужчина мало-помалу обращается в слух и даже изображает приветливость. Конни водила меня прогуляться по саду, и я понимал реакцию Уитта Сандерса. В первый год после смерти мужа Конни садами управляла по контракту команда менеджеров. Каждый дневной час Конни проводила с ними, каждый вечер училась и в конце года объявила, что хочет рискнуть и вести дело сама.
Проходя мимо трех огромных опрыскивателей, тяжело двигавшихся между геометрически правильными рядами деревьев, и поливальщиков, одетых как астронавты, я спросил, есть ли серьезные проблемы с вредителями. Конни расставила ноги пошире, возвела глаза к небесам и затянула:
— Уничтожаем червей-сверлильщиков, тлю, красный грибок, белокрылку, белый грибок, муху плодовую средиземноморскую, красного клещика, техасского клеща, червецов, листовую щитовку, ложнощитовку масличную, ложнощитовку мягкую, щитовку желтую померанцевую, восковую щитовку, снежную щитовку, апельсиновую щитовку, боремся с диктиоспорозом, с меланозом, с цитрусовыми гусеницами… без конца боремся, и, если не подует хороший бриз, у нас будет едва ли полшанса потрясти нынешний рынок чертовски замечательным урожаем, который по сегодняшним ценам обходится мне на один доллар шестьдесят центов за ящик дороже выручки. — Она пожала плечами, шаркая ногой по песку. — Я предвидела перепроизводство и создала резерв. Эти цены утопят недоумков, производство сократится, уравновесится, и цена опять станет честной…