И тут прежняя, плутовская улыбка вдруг озарила морщинистое лицо старика.
– Я же говорил тебе и раньше, – весело сказал он, – что привык всегда получать то, чего хочу.
Как здорово было снова увидеть море! Только сейчас Меган до конца сумела осознать, насколько она соскучилась по его глубокому синему сиянию, по мягкому перешептыванию волн. Она сбросила туфли и, с наслаждением ощущая под босыми ногами мелкий, нагретый солнцем песок, подошла к самой кромке прибоя. День близился к вечеру, солнце уже окуталось слабой туманной дымкой и окрасило небо алыми, малиновыми и золотистыми полосами.
Она услышала звук шагов, поскрипывающих по песку позади, но не повернула головы. Она знала, что это был он. Он остановился в нескольких метрах за ее спиной и долго молчал.
– Ты вернулась вместе с отцом?
– Да.
– Значит, я не сумел уговорить тебя, а он смог?
– Да. – В ее голосе прозвучали более жесткие нотки, чем она хотела, но Меган чувствовала, что внутри ее все еще кипит злость. – И можешь по этому поводу думать все, что тебе заблагорассудится.
– Нет. – Она услышала, как он вздохнул – вздох боксера, который испытал на себе чересчур много сокрушающих ударов противника и уже готов был свалиться замертво. – Нет. Я вообще не собираюсь ничего думать по этому поводу. Я сказал тебе, что полностью осознал свою ошибку. – Он подошел ближе. – Ты изменила прическу.
– Да, – Она вскинула голову, и при этом движении легкий морской ветерок чуть растрепал блестящие пряди медово-каштановых волос. – Та фальшивая блондинка была не я.
Он рассмеялся и осторожно коснулся кончиком пальца ее затылка.
– Ты можешь покрасить свои волосы в какой угодно цвет, но я все равно буду любить тебя, – пробормотал он хрипловато.
– Будешь? – Она отошла на шаг, повернулась к нему и обнаружила, что не может оторваться от этих синих-синих глаз. Странно, она думала, что ничего не забыла, но оказывается, она все-таки начала уже забывать, какого невероятно синего цвета эти глаза на самом деле. И то, что она увидела в них, было слишком драгоценным, чтобы отказываться от этого ради своей гордости.
– Я рад, что ты вернулась. – Она увидела, как на его шее напряженно дернулся мускул, и затем все то самообладание, что заставляло его держаться, вдруг резко лопнуло. Он протянул к ней руки, жадно привлек к себе, чуть не ломая ей кости своим судорожным объятием, и припал горячим лбом к ее плечу. – О Господи, как я рад, что ты вернулась!
Она понимала, что по ее щекам бегут горячие слезы, накопленные за долгие месяцы горького одиночества. Почему любовь приносит так много боли? Она стояла на цыпочках, ее губы жадно ждали его поцелуя, все ее тело таяло в его объятиях.