Лиззи покраснела. Видимо, она все же сообразила, как могла обронить брошь. В кустарнике ее платье было в совершенном беспорядке. Наверное, там брошь и откололась.
Идти искать ее было поздно. Пусть себе лежит там, где упала. Никто не найдет ее в том заброшенном уголке редко посещаемой части сада.
– Не беспокойся, Бетти. Я найду ее утром.
– А сегодня она тебе не понадобится. – Леди Беа направилась к двери. – Пойдем, пока не выпили весь бренди.
– Так что же случилось прошлой ночью, Уэстбрук?
– Ничего. – Робби неотрывно смотрел на дверь гостиной. Где же Лиззи? Мягко улыбнулся и отпил бренди из бокала. Он готов был поспорить, что сегодня она откажется от ликера.
Леди Фелисити тоже не было. Но он не надеялся, что она покинула дом так скоро. Коллинзу легко удалось заполучить ключ у дворецкого Тинуэя. Робби хотел быть уверенным, что Дверь в его спальню надежно заперта, прежде чем отправиться спать.
– Ничего? Тогда как ты объяснишь те дикие слухи, о которых поведал мне сегодня утром лакей? Будто ты в голом виде находился в спальне леди Элизабет. Я сказал бы, что это отнюдь не в твоем стиле.
Робби посмотрел на своего друга Паркса, точнее, Джона Паркера-Рота. У того было невозмутимое лицо, но в глазах за стеклами очков таился дьявольский блеск.
– Что же ты не присоединился к другим гостям, чтобы поинтересоваться, что происходит, Паркс? Ведь твоя комната рядом. Разве ты не слышал шум?
– Слышал, конечно. И даже выглянул разок, после того как налил себе еще немного бренди. Там было столько народу, что не захотелось выходить. Я предпочел заняться более приятным делом, чем толкаться в коридоре и слушать пересуды.
– Уткнулся в какую-то книжку, да?
– В «Некоторые аспекты теории и практики ландшафтного садоводства» Рептона. Рассказать, что он пишет?
– Нет, ради Бога.
Паркс рассмеялся.
– Написано довольно доходчиво. Даже картинки есть.
– Картинки кустов? – Робби вспомнил кустарник, в котором недавно побывал, и покраснел. Паркс сразу отметил это. Он был очень наблюдательным.
– Интересно, что тебя смущает так в кустах? Следи за своей реакцией, иначе твое лицо будет неприлично красным на фоне рыжих волос.
– Не ври, Паркс. У меня каштановые волосы.
– Да нет. Это у меня каштановые, а у тебя рыжие.
– О, Бога ради. Мы спорим на этот счет со времен учебы в Итоне.
Паркс посерьезнел.
– Да, спорим. Но раньше ты никогда при этом не утрачивал чувства юмора. Что случилось, Уэстбрук?
– Ничего. Просто мне давно уже не девять лет.
– Конечно, тебе уже почти тридцать. Ты ведь всего на два месяца моложе меня, как я помню. Что-то произошло вчера в комнате леди Элизабет?