От легкого ветерка шевелилась высокая трава по краям лабиринта. Низко над землей небольшие облака как будто гонялись друг за другом, непрерывно меняя форму и отражаясь в колеблющейся воде пруда.
Спускаясь по лестнице, Дамьен смотрел на ожидавшего его внизу, на подстриженном травяном газоне, Гарольда. Кузен не отвел взгляда.
– Всю жизнь, – заговорил Гарольд, – ты был первым. Ты был сильнее меня и всегда мог отомстить тем, кто обижал меня в школе. Ты был весьма щедрым, обучал меня играм и спорту, ты даже иногда, жертвуя своим возможным успехом на соревнованиях, бежал рядом со мной, подбадривая и придавая мне мужество. Я все это прекрасно помню, Дамьен, и я всегда верил, что ты мой лучший друг. Именно поэтому я доверил тебе спасение моей невесты.
– Гарольд, я...
– Подожди, я не кончил. Я не сказал, почему ты помогал мне. Тебе нравилось, что я чувствовал себя слабым, неспособным сделать что-либо самостоятельно. И если бы не ты, оберегавший меня всегда, как беспомощного и слабовольного, я бы сам отправился спасать Адель.
Сдерживаясь, Дамьен смотрел на своего кузена.
– Но я действительно был твоим другом, Гарольд.
– Нет, ты им не был. Ты просто хотел показать окружающим, какой ты хороший.
Дамьен покачал головой:
– Подожди. Твои слова звучат так, как будто я всегда был счастливчиком. Черт возьми, Гарольд, но ведь никто никогда не считал меня лучшим. Это тебя всегда считали безупречным, неспособным поступить неправильно. У тебя было все: родители, которые любили друг друга и обожали тебя, дворец, в котором ты жил с матерью, которая и теперь заботится обо всем. У тебя никогда не было финансовых проблем. Ты вел счастливую жизнь, потому что не должен был заботиться ни о чем, кроме результатов своих экспериментов. Я же осиротел в девять лет и всю жизнь чувствовал себя виноватым в их смерти, а это такое чувство, которого ты и представить себе не можешь. Так что прости, если жизнь заставила меня быть грубым.
Рыжие брови Гарольда приподнялись.
– Ты хочешь сказать, что завидуешь мне? Я в жизни не слышал ничего более невероятного. Никто не может противостоять твоему обаянию. Бабушка всегда предпочитала тебя, и не пытайся уверить меня, что ты этого не знал. Ты льстил ей и почти флиртовал с ней, как с молодой девушкой, и она сделала бы для тебя все, что угодно. Тебе ничего не стоило обвести ее вокруг пальца.
– И для какой такой хитрой цели мне это нужно было, как ты считаешь? – спросил Дамьен, стараясь уловить логику в обвинениях кузена. – Она ничего не может оставить нам по завещанию. Все ее деньги ушли на уплату долгов моего отца. У нее осталась только возможность провести хорошо свои последние дни. И я не буду извиняться зато, что стараюсь доставить ей удовольствие.