Филипп поднял брови.
— Вы говорите так, как будто они существуют до сих пор.
— Их дух — жив.
— Но только не в душе цивилизованных людей, — возразил Филипп. В его голосе послышались раздражающие нотки высокомерия.
— Не исключено, что человек многое потерял, пока становился цивилизованным.
— Сильно сомневаюсь, что появление викинга приветствовали бы в бостонском обществе, мистер Пакстон. Мы уже давно оставили обычай решать свои проблемы мечом и боевым топором.
«Спокойно, Филипп», — подумала Лаура. У Коннора есть меч.
— Насколько я припоминаю, люди этого столетия всего несколько лет назад пытались решать свои проблемы мечами и пушками, — Коннор сделал паузу, когда его взгляд встретился с сумрачным взглядом Филиппа. — Кажется, это называлось Гражданской войной.
Филипп громко фыркнул.
— Вы не можете сравнивать благородную борьбу за избавление нашей нации от позора рабства с той резней, которой прославились викинги.
— Я всего лишь хотел заметить, что под лакированной поверхностью цивилизации, — Коннор взглянул на Лауру, — человек за тысячу лет мало изменился.
Лаура была не в силах отвести взгляда от синих глаз Коннора. Ее кожа пылала, как будто она стояла голая под летним солнцем. Что скрывается внутри этого человека? Ее охватило искушение исследовать его слой за слоем, проникать в его душу, чтобы узнать, действительно ли там найдется для нее место. Боже милосердный, она определенно сходит, с ума!
— Возможно, вы действительно недалеко ушли от ваших возлюбленных варваров-викингов, мистер Пакстон, но уверяю вас, про меня этого сказать нельзя.
Коннор взглянул на Филиппа, и его губы искривила дьявольская усмешка.
— В этом я всей душой с вами согласен. Вы, мистер Гарднер, в девятом веке не прожили бы и недели.
Из-под накрахмаленного белого воротника рубашки Филиппа поползла краска. Вскоре все его лицо стало пунцовым от ярости.
— Кажется, мне пора раскланяться, — обратился он к Лауре. — Вы не проводите меня?
— Конечно, — ей не терпелось увести Филиппа из комнаты, подальше от совершенно невыносимого, но сумевшего полностью завладеть ее любопытством викинга.
Коннор смотрел из окна гостиной, наблюдая, как Филипп Гарднер шагает по выложенной кирпичом дорожке, ведущей от входной двери на широкую улицу. Кончиком трости Гарднер тыкал в белые сугробы по обе стороны от дорожки, оставляя дырки в сверкающем снегу.
— Этот Филипп Гарднер — типичный мужчина вашего века?
— Он — типичный житель Бостона, — ответила Софи.
Коннор смотрел, как Гарднер миновал узорные железные ворота и забрался в черный экипаж, запряженный парой серых коней. Его походка была такой жесткой, а спина такой негнущейся, как будто в его тело, от макушки до пяток, вставили жесткий стержень. Неужели Лауре нравятся такие мужчины?