Вешними водами вымывало темные кости из речных берегов. Носорог, мамонт, олень, овцебык… Если костей было много, Загоскин заставлял Кузьму на каждом привале стаскивать все находки в одно место, бережно складывать их в одну груду и ставить приметный знак где-нибудь поблизости. Кузьма недовольно ворчал, когда Загоскин заставлял его чинить карандаши. Этого занятия индеец почему-то очень не любил.
? Опять мне приходится строгать пишущие палки, ? недовольно говорил Кузьма. ? Мне легче убить медведя, чем делать это. У белых людей хватает терпения… ? И он сдувал с морщинистых пальцев черную пыль.
Вот Белый Горностай! Он заставил старого воина строгать палки и таскать кости мертвых великанов. Кости носорога и мамонта Кузьма считал за останки людей-исполинов, некогда побежденных детьми Ворона. Великаны кидали на головы индейцев валуны и обломки скал, но жители тундры без промаха пронзали глаза исполинов стрелами. Так думал Кузьма.
? Возьми свои палки, Белый Горностай, и черти ими, ? говорил индеец, протягивая руку с пачкой карандашей.
Все наброски к будущей «Генеральной карте бассейна Юкона» русский делал, кладя к себе на колени плоский индейский щит с изображением солнца. На этом щите когда-то Загоскин с Кузьмой складывали лоскутья найденного у иноземца чертежа. Теперь эти клочки, тщательно пронумерованные и разглаженные, лежали в походном мешке. По возвращении в Ново-Архангельск Загоскин надеялся восстановить чертеж, наклеив его на полотно.
В широких низинах между Квихпаком и Кускоквимом стояли самые многолюдные селения. Здесь жили племена, которые можно было причислить к жителям моря. Очевидно, это были эскимосы. Семья народа кан-юлит была многочисленной; она, как узнал Загоскин, занимала все побережье Ледовитого океана и Берингова моря, остров Кадьяк и Чугацкий залив. Жители моря обитали в темных «кажимах» ? полуподземных жилищах с узкими, похожими на длинные норы входами. Проникать в эти подземелья нужно было на четвереньках. Кузьма обычно не давал Загоскину входить, вернее, вползать, туда первому. Старый индеец храбро протискивался в темную нору и тянул вслед за собой своего друга.
? Тише, русский тойон! Здесь, кажется, собака. Я сейчас загоню ее в жилище. Направо, у стены, большая деревянная чаша; видимо, квасится рыба. Не задень ее. Ползи за мной. Я уже вижу огонь очага. Святой Никола, зачем они забиваются под землю? Ведь живем же мы в хижинах. А знаешь, дальше к северу люди Зимней Ночи строят себе жилища из китовых ребер… Ну, кажется, мы доползли.
Кузьма поднялся с колен и выпрямился, оглядываясь вокруг. Оба они стояли внутри большого кажима. Вдоль стен шли высокие нары, окно в потолке еле пропускало слабый свет. В таких кажимах эскимосы обычно собирались для важных празднеств, собраний, а также для омовений. Париться они любили не меньше русских мужиков, только вместо березовых веников эскимосы употребляли пучки морской травы. На этот раз здесь справляли праздник годичных поминок.