Хайден протянул руку, поправил пальцем локон на голове Лотти и негромко спросил:
– А ты, Карлотта? Чего хочешь ты?
Ей тоже хотелось, чтобы он видел в ней ее саму а не Жюстину. Ей хотелось быть уверенной в том, что она вышла замуж не за убийцу. Но больше всего ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Хотелось привстать на цыпочки и подставить ему свои губы. Хотелось самой поцеловать его прежде, чем сюда вернутся полчища призраков. Хотелось обхватить его за шею, прижаться к его груди и согреть своим теплом.
Что она и сделала.
Хайден замер, когда Лотти коснулась его подбородка, закрыл глаза и тяжело сглотнул, когда почувствовал ее нежные губы. Застонал, когда язык Лотти коснулся кончика его языка. Это было мучительно-сладко и горько, это было невыносимо.
Обняв Лотти, он ответил на ее поцелуй, глубоко погрузив свой язык в шелковистую, влажную пещеру ее рта. Этот поцелуй обещал неземное блаженство, блаженство, которого Хайден не знал уже столько лет. Где-то в глубине его сознания любовь навсегда соединилась с чувством утраты. Но Лотти постепенно растапливала тот лед, возвращая Хайдена к жизни.
Он поднял глаза и поймал насмешливый взгляд Жюстины, улыбавшейся ему с портрета. Она словно предупреждала его, что это искушение обернется для него новым несчастьем.
Хайден нашел в себе силы оторваться от Лотти, окинул взглядом ее волосы, посеребренные лунным светом, ее полные влажные губы, заглянул в ее бездонные загадочные глаза, в которых так легко было утонуть. Как легко повалиться сейчас вместе с ней на этот диван и отдаться неудержимому потоку страсти, но…
– Я уже говорил тебе, – хрипло сказал Хайден, – что не заслуживаю твоей жалости.
– Так ты считаешь, что все это я делаю только из жалости?
Хайден закрыл глаза, вслушиваясь в звук ее голоса.
– Я уверен, что вы можете предложить мне гораздо большее, миледи, – сказал он, – но боюсь, что мне нечего предложить вам взамен.
– Потому что все, что мог, ты уже отдал ей.
Даже зная о том, что не прочитает в глазах Лотти ничего, кроме молчаливого осуждения, Хайден не удержался и взглянул на нее. В последний раз.
Глаза Лотти были мокрыми от слез, но, несмотря на это, она держала голову высоко поднятой.
– В таком случае мне остается лишь надеяться на то, что вы будете с ней счастливы, – сказала она. – Я начинаю думать, что вы в самом деле стоите друг друга.
С этими словами его жена повернулась и покинула комнату точно так же, как покинула ее незадолго перед этим его дочь. Что за проклятый день!
Прикусив губу, Хайден схватил первую подвернувшуюся под руку фарфоровую фигурку из тех, что стояли на каминной полке, и с силой запустил ее в портрет. Фигурка легко отскочила от холста, не причинив ем ни малейшего вреда, не оставив и царапины на ангельском лице Жюстины.