Полагаю, что ты был бы удивлен, увидев, какой серьезной я стала дамой. Но я же должна являть собой пример для своей маленькой падчерицы и направлять ее твердой, но любящей рукой.
Так что сохрани в памяти образ той беззаботной девочки, которую ты называл своей сестрой (помимо других слов), и знай, что нежная радость материнства превратила ее во взрослую, умудренную жизненным опытом женщину.
Твоя сестра Карлотта.
P.S. Знаешь, ты был не прав насчет коричневых пауков. Их укус вовсе не смертелен, даже если такой паук по недосмотру попадает в твой башмак.
8 июня 1825 г.
Дорогие Лаура и Стерлинг!
Пожалуйста, простите меня за то, что я давно вам не писала, но все мое время занято нежными хлопотами, связанными с мужем и приемной дочерью. Общение с ними доставляет мне столько радости, что порой бывает трудно выкроить свободную минутку для чего-нибудь другого.
Я знаю, как много сомнений вызывал у вас этот брак, но могу заверить, что у меня появился не только обожающий меня муж, но и любящая дочь. Прощу вас не допускайте даже мысли о том, что мне может быть плохо и меня нужно жалеть. Не выдержу, если вы это себе позволите!
Обещаю впредь писать как можно чаще. А пока прошу представить меня живущей в атмосфере вечного праздника, который может возникнуть только в счастливом союзе мужчины, женщины и ребенка.
Любящая вас Лотти.
P.S. Не пришлете ли вы мне новый желтый зонтик? На старый я неудачно села, и он совсем сломался.
10 июня 1825 г.
Дорогая моя Гарриет!
Прости за отвратительный почерк, но я вынуждена писать, забившись в чулан. (Представь себе свою модную, элегантную подругу сидящей в чулане на перевернутом ведре и держащей на коленях этот лист бумаги.).
Ты спросишь, что я делаю в чулане? Всему свое время, дорогая.
Я огорчилась, узнав из письма Джорджа, что ты после моего отъезда в Корнуолл вернулась домой. Уверяю тебя, что Стерлинг и Лаура были бы только рады, если бы ты погостила у них до конца сезона. Ходила бы на приемы, каталась бы в фаэтоне по парку, флиртовала и танцевала бы на балах, одним словом, получала бы все те удовольствия, которых а лишилась ради одного поцелуя. (Правда, нужно признаться, что это был восхитительный поцелуй!)
Если ты подумала, что я забилась в чулан, скрываясь от разгневанного мужа, то ты ошибаешься. Маркиз чрезвычайно добр ко мне. Иногда мне даже хочется, чтобы он прикрикнул на меня, дав тем самым понять, что помнит о моем существовании. А так, хотя он и изображает из себя настоящего джентльмена, но смотрит чаще не на меня, а сквозь меня, словно не видит. (А я, как ты знаешь, терпеть не могу, когда на меня не обращают внимания.) Нет, в чулан я спряталась от его дочери, десятилетнего монстра, который преследует меня буквально по пятам. Впрочем, долго отсиживаться в чулане мне не придется, через час у нас начнутся «занятия». Как правило, на них мы спрягаем французские глаголы, и моя ученица при этом все время зевает и смотрит в окно. А вчера, придя к себе в комнату, я обнаружила, что все мои чернила – прекрасные чернила! – подменены сапожной ваксой. Сначала я хотела отыскать девчонку и вылить ей эту ваксу на голову, но потом все же сумела сдержаться.