— Нет. Не стоит.
— Что она тебе сказала? — Джерри выглядел так, словно побывал в автокатастрофе.
— Почти ничего. Только то, что они нашли дневник. Может быть, там нет ничего важного. Она сказала, что большинство страниц не заполнено.
— Разреши хотя бы довезти тебя. Я подожду в машине.
— Я поеду одна.
— Энни…
— Одна! — Я была непреклонна.
— Позвони мне, как только… как только что-нибудь узнаешь. — Он залез под простыню.
Дверь открыла Рози. Ее маленькое личико было обтянуто кожей, как барабан.
— Они в библиотеке. Энни, принести вам чаю? Я покачала головой.
Пенелопа и Джим, с которым я была едва знакома, сидели рядом на маленьком диване. Когда Рози привела меня в комнату, они выпрямились и слегка отодвинулись друг от друга.
— Доброе утро, Энни.
— Где он?
— Его трудно читать, — предупредил Джим.
— Можно взглянуть? — Я говорила более резко, чем следовало.
Джим протянул мне дневник.
Он выглядел неказисто. Обычная маленькая книжечка в дешевом коленкоровом переплете. Сильно потрепанная.
Слегка отдающая плесенью. И сыростью.
Я начала нервно листать ее. Похоже, первая страница была залита кофе. Или крепким чаем. Некоторые страницы слиплись и стали напоминать картон. Разделить их было невозможно. Так же, как разобрать слова; почерк у миссис Бичем был не из лучших.
Некоторые фразы были написаны по спирали и заканчивались в середине страницы. Как будто какой-то подросток пытался помешать другим прочитать плоды его раздумий.
— Я… я не могу читать это. — Пенелопа неловко заерзала.
— Я тоже. Разбираю только отдельные слова.
— О, дело не в почерке, — принялась защищаться Пенелопа. — Я не могу читать это, потому что ощущаю себя… соглядатаем. Как будто я подслушиваю ее сокровенные мысли.
Что означают эти дурацкие каракули? В строчку было написано: «Мосси. Майкла. Мэтти. Миндаль».
— Но некоторые фразы, имеющие отношение к делу, достаточно разборчивы, — тихо сказал Джим.
— Имеющие отношение к делу? — Мое сердце сделало скачок.
— К ее беременности.
— О боже… — Руки у меня затряслись так, что пришлось положить книжечку.
— Энни, сначала я почувствовала то же самое. Я не могла читать дневник. Передала его Джиму.
Джим был смущен еще больше, чем Пенелопа. Но смотрел на меня с сочувствием.
— Энни, вы хотите взять его с собой? И прочитать на досуге?
Я не ответила.
— Рассказать вам, что в нем?
— Я…
— Не волнуйтесь, она не сообщает никаких интимных подробностей. Но подумать есть над чем.
Я проглотила комок в горле.
— Рассказывайте.
— Ну, как вы сами убедились, многие страницы остались чистыми.
Не томи душу, едва не закричала я. Джим провел пальцем по прихотливо изломанной строке.