— Стоп! Стоп! Отпусти меня!
— О боже, Энни! Было бы достаточно сказать «нет». Я просто хотел поцеловать тебя на прощание. — Джерри откинулся на спинку сиденья.
Но я вскрикнула совсем не поэтому. Меня напугало то, как выглядел дом.
— Выпустите меня. Скорее!
Машина заскрежетала тормозами и остановилась. Я бросила взгляд на дом, и у меня тут же свело живот.
— Что-то случилось!
Джерри глупо хлопал глазами; казалось, что он вдребезги пьян.
Я выпрыгнула из такси.
— Энни!
Парадная дверь была раскрыта. Настежь. И нигде не было ни искорки света. Дом тонул во тьме.
Не горели даже две лампы по бокам двери. Они включались автоматически, как только наступали сумерки. Выключить их вручную было нельзя. Разве что вырубив ток во всем районе.
Но уличные фонари продолжали гореть. И в соседнем доме светились окна.
Я пулей влетела в холл, слыша позади крики Джерри:
— Энни! Подожди, Энни!
Я нажала на ближайший выключатель. Свет не загорелся.
Я карабкалась по лестнице в кромешной тьме. Инстинкт гнал меня к спальне миссис Бичем. Я вела ладонью по стене; каждый шаг отдавался у меня в ступнях.
Дверь ее комнаты была распахнута. В спальне темно хоть глаз выколи. И откуда-то доносились очень страшные звуки.
Я в панике повернула обратно. На лестничной площадке стоял шкаф, где хранился фонарь. Набравшись храбрости, я включила его и осветила просторную спальню.
— О боже!
Казалось, по комнате пронесся вихрь. Мебель была перевернута, постель сброшена на пол, содержимое ящиков разбросано.
А в самом центре этого безобразия сидела миссис Бичем. Точнее, не сидела, а была привязана к единственному креслу, стоявшему прямо. Ее запястья и лодыжки были скручены толстой веревкой.
— О боже милосердный!
— Я в порядке, — твердила она, пока я пыталась развязать веревку, впившуюся в ее тонкие запястья. — Я в полном порядке.
Но ни о каком порядке не могло быть и речи. Это было видно даже в неверном свете фонаря. Ее лицо было белым как мел, глаза ввалились. Подол ее ночной рубашки был мокрым, а под креслом скопилась маленькая лужица. Пока я возилась с проклятой веревкой, эта лужица становилась все шире и шире.
— Джерри! Джерри! — завопила я во всю мочь. — Сюда! Скорее! Скорее, пожалуйста!
Какое счастье, что у меня оказался такой друг! Джерри протрезвел раньше, чем добрался до последней ступеньки, и тут же взялся за дело. Другой на его месте ударился бы в панику. Тем более что фонарь у нас был один на двоих и уступать его я не собиралась.
Наконец Джерри надоело со мной бороться:
— Энни, посвети сюда.
Ему хватило нескольких секунд, чтобы развязать миссис Бичем и вынуть ее из кресла. Когда мы вели ее к кровати, он заметил мокрую ночную рубашку и впервые за все это время замешкался.