Пока она напряженно пыталась вспомнить следующие строки, Воган нараспев, с наслаждением подчиняясь напряженному ритму стиха, продекламировал:
Той, что, призвав, отвергнет сей миг,
Ты любви поцелуй подари.
Но себя не вини,
Что обманчив невинности лик…
— Да… правильно. — С опозданием припомнив все четверостишие, Джулиана поняла, как неуместно оно прозвучало сейчас. Густой румянец разлился по ее щекам. Она почувствовала, что Рис осторожно гладит ее ладони.
— Эти строки словно о вас.
— О нет! — с нарочитой беспечностью в голосе ответила Джулиана. — Морис, кажется, умер еще задолго до моего рождения.
Воган удивленно посмотрел на девушку.
— Для простолюдинки вы слишком начитанны.
«Для простолюдинки». Как же она могла забыть, какую роль ей положено играть! И если она еще хоть на минуту задержится здесь и позволит себе выслушивать его комплименты, она провалит всю свою сегодняшнюю затею!
— Вы просто слишком мало знаете о простолюдинках.
— Одно я знаю: у вас — самые прекрасные глаза, какие я когда-либо видел у девушки. Они похожи на большие изумруды, отражающие в своем мерцании блеск солнца. Ваши глаза достойны поэмы.
— О! — беспомощно отозвалась Джулиана и почувствовала, как бешено колотится ее сердце. Он, кажется, и сам готов слагать стихи в ее честь. — Вам не следует так говорить, сэр.
Тем временем кончики его пальцев нежно поглаживали ладони Джулианы, отчего неведомый волнующий трепет разливался по всему ее телу.
— Мои слова смутили вас? Вы, должно быть, замужем?
— Нет, но…
— Значит, у вас есть суженый?
Она покачала головой. Затем, стараясь сосредоточиться на единственной задаче, которую ей необходимо было привести в исполнение, Джулиана сказала:
— Я не могу вам всего объяснить, но я недостойна вашего внимания. И поэтому разрешите мне уйти.
Но эти слова, напротив, лишь прибавили Рису решительности.
— Не говорите так. — Он опустился на ступеньку ниже и очутился так близко к Джулиане, что теперь она ощущала, как его жаркое дыхание обжигает ей лицо. — Мне нет дела до того, бедны вы или богаты.
Джулиане хотелось вырваться, убежать, но близость Вогана, словно мощная лавина, смела ее сопротивление.
— Теперь у меня нет ничего, — продолжал он, — поэтому меня вряд ли назовешь сквайром. Так что, может быть, это я недостоин вас. По крайней мере, ваш труд — честен и благороден, я же все еще бесприютно скитаюсь по белу свету.
Горечь, прозвучавшая в его словах, до глубины души тронула Джулиану.
— Но ведь вы уже нашли свое место, разве вы не понимаете? Вы указали людям, где правда, и это очень важно!