Раздвинув стеклянные двери, Стейси ступила на веранду. Заходящее солнце окрасило золотом стены дома. На фоне беленого кирпича ярко выделялось рдяное великолепие цветов бугенвиллеи. Зеленая листва растений переливалась через края пестро раскрашенных мексиканских горшков, подвешенных в плетеных кашпо.
Овчарка ударила хвостом по каменному полу. Лениво поднявшись, пес покинул свой пост у инвалидного кресла, направился к хозяйке и ткнулся ей в ладонь холодным носом.
Корд бросил взгляд через плечо, окидывая Стейси от пят до макушки. Но во взоре его не было ни восхищения, ни одобрения, ни даже обыкновенного интереса. С таким же успехом вместо иссиня-черного с золотом свободного платья, подчеркивавшего мягкий загар и естественный блеск волос, на ней могло быть надето рубище из мешковины.
— Я думал, ты работаешь в кабинете. Только и всего. И еще это замечание, похоже, означало, что если Стейси пройдет на веранду, то он здесь не останется.
— Нет, сегодня не буду.
Неровной походкой она подошла к одной из колонн, подпиравших крышу. Стейси казалось, что муж следит за ней, но, обернувшись, она обнаружила, что он лишь наблюдает за игрой солнечных бликов на водной ряби бассейна.
— Деловые бумаги имеют свойство накапливаться, если их не разбирать вовремя, — заявил Корд, пожимая плечами. — Впрочем, дело твое.
Он взялся за колеса и почти без усилий привел кресло в движение. Стейси не сразу поняла, что он намеревается вернуться в дом, оставив ее на веранде в полном одиночестве.
— Корд, побудь со мной. — Стейси неуверенно шагнула к нему.
Остановившись на полпути, он развернул коляску так, чтобы видеть ее. Золотые лучи заката падали на его бледное лицо.
— Зачем? — густая бровь надменно поднялась.
— Хочу извиниться перед тобой, — произнесла она изменившимся голосом, выдававшим отчаяние: вот уже два дня он упорно избегал ее.
— За что же? — равнодушно спросил он, не спуская с нее немигающего взгляда.
— За то, что я тебе наговорила тут на днях… — от волнения Стейси потерла висок, — про чувство жалости к самому себе. Я не должна была.
Ей безумно захотелось броситься к нему, сесть в ногах, положить голову ему на колени и ощутить, как его пальцы нежно гладят ее волосы. Если бы Корд улыбнулся, ну хоть чуть-чуть, она бы это сделала. Но его лицо оставалось бесстрастным, и гордость удержала ее.