Присцилла повторяла это каждый вечер вот уже три дня и стюарду, и Траску, если тот заходил, что случалось не часто. Должно быть, он-то ей верил, поскольку каждый раз выказывал облегчение и быстро оставлял девушку в покое.
На самом же деле она не покидала каюту, в последнее время у нее уже не было на это сил. Присцилла лежала на койке, вставая лишь для того, чтобы опорожнить желудок, в котором давно уже не было ничего, кроме желчи. Возможно, она и пожевала бы какую-нибудь корочку, если бы в комнате не застоялся этот отвратительный запах. Нельзя допустить, чтобы стюард вошел сюда. Как только появятся силы, она вынесет горшок и проветрит каюту, а пока…
Рокот корабельного двигателя убаюкивал. Присцилла попыталась принять более удобную позу и едва не смахнула с койки томик стихов Роберта Бернса, так и не прочитанный. Она нащупала томик и открыла его, но рука так сильно дрожала, что небольшая книга в кожаном переплете упала-таки на пол. В запертой каюте было ужасающе душно, а запах от ночного горшка усиливал тошноту.
До Корпус-Кристи еще два дня… или три? Присцилла потеряла счет времени в этом аду. Но не может же это продолжаться всю дорогу! Когда-нибудь шторм прекратится, она поднимется и приберет в каюте раньше, чем кто-нибудь заподозрит, что ей пришлось пережить. Тошнота, рвота – до этого леди не должна опускаться.
И пусть она останется настоящей леди в глазах своего проводника. Одна мысль о том, что Брендон Траск увидит ее в настолько жалком виде: мокрую от пота, бледную, едва держащуюся на ногах – вызвала новый приступ головокружения.
Нет, только не это!
Присцилла могла бы задуматься о том, почему мнение этого человека так важно для нее, но была слишком измучена.
– Прошу прощения, сэр, – обратился стюард к Брендону, – не вы ли сопровождаете молодую леди?
– Допустим, а в чем дело?
Брендон сидел на бухте каната в углу верхней палубы, опираясь спиной на надстройку, подняв ноги на перила и положив их одну на другую. В этой удобной позе он рассеянно смотрел на луну до появления стюарда.
– Сэр, молодая леди очень меня беспокоит. Видите ли, по вашему распоряжению я каждый вечер ношу ей ужин…
Только тут Брендон обратил внимание на поднос, прикрытый чистой салфеткой. Стюард, худощавый брюнет лет тридцати, с тонкими, как ниточка, усиками, держал его в руках.
– И что же?
– Каждый раз она отвечает одно и то же: что позже спустится в салон и поужинает с другими пассажирами. Леди даже не открывает, разговаривает со мной через дверь.
– Значит, она ужинает в салоне, – нетерпеливо предположил Брендон, чувствуя себя неловко, так как совершенно пренебрегал Присциллой все это время.