Филип замолчал, и пауза показалась зловещей. Габби протянула руку и дотронулась до его плеча. Это прикосновение придало ему сил, он прокашлялся и продолжал:
– Она сказала мне... что в дураках остался я сам, что ребенок, которого она ждет, не мой... что он от Марселя.
– О нет! – воскликнула Габби, всем сердцем ощутив его боль.
– Меня как громом поразило. Я даже не мог пошевелиться, чтобы удержать ее, когда она выбежала из комнаты. В конце концов, куда она могла деться посреди ночи? Я недооценил ее отчаянную решимость навсегда покинуть меня и Бельфонтен. Она взяла лошадь из конюшни, прежде чем я сообразил, что она делает. Только услышав стук копыт, я очнулся от столбняка и последовал за ней. По направлению тропы в банановых зарослях, по которой она поехала, я понял, что она направляется в Ле Шато, к Марселю. Я был вне себя от страха. Банановые заросли вообще опасное место для прогулок, а ночью риск возрастал в тысячи раз. К тому же Сесили опередила меня минут на пять, пока я стоял как пригвожденный.
Пока я скакал ей вдогонку, я убедил себя, что она солгала насчет ребенка, чтобы причинить мне боль. Правда, она провела две недели в Ле Шато, но они с Марселем оба отрицали, что находятся в любовной связи. Чем дальше, тем больше я убеждал себя, что ребенок, которого она носит, мой, и я решил, что никогда не буду думать иначе об этой невинной жизни.
Внезапно я услышал непонятный звук в темноте и пришпорил своего коня, уворачиваясь от толстых, похожих на веревки лиан, загораживавших тропу. И вдруг, Боже мой... – Филип запнулся, вновь переживая ужас этой ночи. – Я увидел ее. Она висела в петле из лианы, а лошадь стояла рядом. Я освободил ее, но слишком поздно – она была мертва. Очевидно, она не заметила лиан в темноте и въехала прямо в их сплетение. Опутавшие ее растения сорвали ее с лошади, и, пытаясь освободиться, она затянула петлю на своей шее и повисла в нескольких дюймах от земли.
Габби закрыла лицо руками и заплакала по загубленной жизни этой несчастной женщины, которая не вынесла уединения в Бельфонтене и замыслила побег, ставший причиной ее гибели.
– Мне очень жаль, Филип, поверь мне, – прошептала она. – Но зачем ты мне сказал, что убил Сесили? Это же несчастный случай. – Разумеется, власти не сомневались, что это несчастный случай, но я считал, что я так же виноват, как если бы убил ее собственными руками.
– Ну как ты можешь так говорить? – возразила Габби.
– Это ведь я использовал всевозможные способы, чтобы удержать ее в Бельфонтене, и даже прибегал к силе, заставил ее забеременеть. Я делал все, что мог, чтобы вернуть ее любовь, а в итоге лишь погубил ее и моего ребенка.