Молодой человек стиснул пальцы рук коленями а уперся локтями в живот. Казалось, ему стало неожиданно холодно.
-- Видите ли, мистер Боулен, по правде, меня не особенно привлекает работа здесь. Я знаю, что я с пей справляюсь и все такое, но душа у меня к пей не лежит. Это не то, чем бы я хотел заниматься.
Словно на пружинах, брови мистера Боулена подскочили вверх. Он замер.
-- Понимаете, сэр, всю свою жизнь я хотел стать писателем.
-- Писателем?
-- Да, мистер Боулен. Наверно, вы не поверите, по каждую свободную минуту я тратил на то, что писал рассказы. За последние десять лет я написал сотни, буквально сотни коротких рассказов. Пятьсот шестьдесят шесть, если быть точным. Примерно по одному в педелю.
-- О Боже! И зачем тебе это?
-- Насколько я сам себе это представляю, сэр, у меня есть страсть.
-- Какая еще страсть?
-- Страсть к творчеству, мистер Боулен. Всякий раз, поднимая глаза, он видел губы мистера Боулена. Они делались все тоньше и тоньше и становились еще более фиолетовыми.
-- А позволь спросить тебя, Найп, что ты делал с этими рассказами?
-- Вот тут-то и начинаются проблемы, сэр. Их никто не покупал. Закончив рассказ, я отсылал его в журнал. Сначала в один, потом в другой. А кончалось, мистер Боулен, дело тем, что они присылали. мне его назад. Меня это просто убивает.
Мистер Боулен с облегчением вздохнул.
-- Очень хорошо понимаю тебя, старина. -- В голосе его слышалось сочувствие. -- Со всеми хоть раз в жизни случалось нечто подобное. Но теперь, после того как редакторы -- а они знают что к чему -- убедили тебя в том, что твои рассказы -- как бы сказать? -- несколько неудачны, нужно оставить это занятие. Забудь об этом, приятель. Забудь, и все тут.
-- Нет, мистер Боулен. Это не так! Я уверен, что пишу хорошие рассказы. О Господи, да вы сравните их с той чепухой, что печатают в журналах, -- поверьте мне, все это слюнявая невыносимая чушь... Меня это сводит с ума!
-- Погоди, старина...
-- Вы когда-нибудь читаете журналы, мистер Боулен?
-- Извини, Найп, но какое это имеет отношение к твоей машине?
-- Прямое, мистер Боулен, самое прямое. Вы только послушайте. Я внимательно просмотрел несколько разных журналов, и мне показалось, что каждый из них печатает только то, что для него наиболее типично. Писатели -- я имею в виду преуспевающих писателей -- знают об этом и соответственно и творят.
-- Постой, приятель. Успокойся. Я все же не думаю, что мы сможем как-то использовать это.
-- Умоляю вас, мистер Боулен, выслушайте меня до конца. Это ужасно важно.
Он замолчал, с трудом переводя дыхание. Он вконец разнервничался и, когда говорил, размахивал руками. Его длинное покрасивее лицо горело воодушевлением. Рот его наполнился слюной, и казалось, что и слова, которые он произносил, были мокрыми.