В любом случае это позволит ей убить двух зайцев разу. Они с Марком могли бы поддерживать интимные отношения, иметь великолепный секс, помогать друг другу и развлекаться, а она, тем временем, искала бы себе богатого мужа. Ей хотелось всего сразу: чтобы он обожал ее, желал и, тем не менее, дал ей свободу.
Пейдж вернулась около десяти часов утра. Она обнаружила Сьюзен спящей на кушетке в кабинете. Книга, которую та читала, валялась рядом на полу. Вещи Тори – туфли, льняной блейзер, сумочка и украшения – также лежали внизу, но она сама, видимо, ушла наверх в свою спальню.
Беспорядок в комнате говорил о затянувшемся вечере: бутылка коньяка была совершенно пуста, стояли коньячные рюмки, кофейные чашки со следами губной помады, опустошенная кофеварка, из переполненной хрустальной вазы на стол вывалилась кучка фисташковых скорлупок, а с четырехлитровым контейнером мороженого было покончено.
Из закрытого на молнию отделения своей сумочки Пейдж достала сигарету с марихуаной. Она не могла отказать себе в удовольствии выкурить ее. Глубоко затянувшись, она наклонилась, чтобы поднять книгу, которая лежала как раз под свесившейся рукой Сьюзен.
«Как бросить вашего любовника и выжить», прочитала она знакомое название.
«О, нет, неужели и ты тоже», – подумала Пейдж в смятении.
– Сьюзен, ты глупышка, ты даже не знаешь этого человека, – произнесла она с упреком, глядя на невинное лицо Сьюзен, которая мирно посапывала во сне.
Заметив, что она ежится, обнимая себя руками, как будто ей холодно, Пейдж взяла симпатичное индийское одеяло со спинки другой кушетки и ласково накинула на Сьюзен, продолжая разглядывать ее с болезненным сожалением.
«Как я могла сделать такую вещь?» – спрашивала Пейдж, обвиняя себя и не отводя взгляда от подруги, которую предала.
Чувствуя себя все более и более неуютно, она передернула плечами и сильно затянулась, надеясь, что ощущение вины притупится.
Что сказать Сьюзен? Мне очень жаль? Мучительные попытки придумать какие-нибудь извинения или объяснения приводили к тому, что они звучали все менее убедительно. Это все равно что разбить кому-то сердце, а затем предложить пластырь.
Она вспомнила то ужасное Рождество, когда Кит подарили прекрасную фарфоровую куклу. Пейдж заела зависть, потому что все, что получила она от своих родителей, – это фломастеры, пластиковое яйцо с Силли Патти и детский фартучек, так как ее отец в то время продавал именно их. Она все еще помнила с мучительной ясностью, как тянула куклу из рук Кит.
– Позволь мне только посмотреть ее. Не будь такой свиньей, – кричала она, дергая и дергая, пока не только выдернула куклу из рук Кит, но и уронила ее на твердый, выложенный черно-белой плиткой пол в комнате родителей Кит, где стояла рождественская елка, и игрушка разлетелась на миллион мелких кусочков.