– Наконец-то, Пирсон. Я уже начала думать, что в свете есть еще одно неписаное правило – на свадебном приеме новобрачные не должны разговаривать друг с другом.
Он взглянул на тарелку с закусками в ее руках и нахмурился:
– Тебе следовало предоставить это мне.
– О, кажется, это еще одно правило. Ну уж, не думаю, что буду неукоснительно его придерживаться. Я люблю поесть, когда голодна, а не тогда, когда тебе вздумается меня накормить.
– Извини. Мне следовало вернуться к тебе раньше. Ее улыбка угасла.
– Что случилось?
Не нужно бы ему показывать свое настроение.
Разве он не прожил на свете тридцать лет, ни словом не обмолвившись матери, как сильно сожалеет о том, что его появление на свет лишило ее столь многого? Свадьбы, признания среди равных, всего, о чем мечтает каждая леди. Каждая, за исключением его жены. Тея не хотела выходить замуж. Ее не заботила и проблема занять достойное положение в свете. Она изменила свои взгляды на брак. А на мнение света?
Тея поставила тарелку на ближайший столик и, взяв Дрейка за руку, вывела его из зала.
– Пойдем. У тебя такой расстроенный вид.
Они зашли в гостиную ее тети. Тея подошла к секретеру и провела пальцами по полированной поверхности.
– Она посылала мне рисунки. Дрейк посмотрел на нее с удивлением:
– Посылала… что?
– Рисунки. Изображения секретера и прочей мебели. – Тея окинула взглядом комнату. – Она хотела, чтобы я знала, как все это выглядит. Присылала мне много рисунков с видами Лондона. Ее загородного дома. Дома моего отца. Лордов и леди в бальных платьях. Много всего. Мне казалось, – я хорошо знаю Англию, хотя никогда здесь не была.
Тея подошла к Дрейку почти вплотную.
– Она не могла все передать в своих рисунках, как, впрочем, и в письмах. Например, она никак не могла объяснить мне, что такое густой лондонский туман, ведь там я сталкивалась только с легкой морской дымкой. Не могла описать шум просыпающихся улиц или цокот копыт по булыжной мостовой, запах Темзы или несметные толпы людей.
Тея прижала ладонь к его щеке, и Дрейк почувствовал, как в него проникает ее тепло.
– Было и еще кое-что, чего она не смогла передать в своих письмах. Нечто, чему бы я не поверила, даже если бы она попыталась объяснить.
Тея замолчала, продолжая прижимать ладонь к его щеке, и он вдруг почувствовал непреодолимое желание узнать, что она имеет в виду.
– Ты о чем? – спросил он хриплым шепотом. Она взяла его лицо в ладони. .
– О том, что люди здесь судят о тебе по вещам, не имеющим никакого значения. По одежде, которую ты носишь. По количеству красоты, которое Господь даровал твоей персоне. По обстоятельствам твоего рождения.