Она остановилась и полуприсела в реверансе, нацепив на лицо маску застывшей вежливости – во всяком случае, она на это надеялась.
– Добрый день, милорд.
Джаред удивил ее, слегка поклонившись в ответ. Их краткое знакомство не давало повода ожидать от него привычных любезностей.
– Каланта.
Она указала на обитый розовой парчой диван подле камина и села на одно из парных кресел напротив.
– Не желаете присесть? Я попросила Томаса принести нам чаю.
Слышит ли он, как грохочет сердце у нее в груди? Руки Каланты на бледно-голубой юбке платья дрожали. Она спохватилась и сцепила пальцы, чтобы не выдать предательского беспокойства. Как странно! Обычно ей приходилось принуждать себя к движению – особенно если рядом находились джентльмены.
Джаред в молчаливой насмешке вскинул брови.
– Не нужно так нервничать, mon ange. Я не собираюсь набрасываться на вас, что бы вы себе ни думали после вчерашнего вечера.
Ее тревожили вовсе не его поступки.
– Я этого и не думала. Для этого вы слишком джентльмен, Джаред.
Он коротко и хрипло рассмеялся.
– Как вы можете называть меня чертовым джентльменом после того, как я бессовестно приставал к вам вчера вечером?
Каланта была слишком честной женщиной, чтобы позволить ему взять всю вину на себя, хотя и стыдилась признать свою роль в случившемся.
– Вы не сделали ничего против моей воли.
Джаред уставился на нее, словно пытаясь оценить искренность сказанного. Между ними проплыли воспоминания об украденных в саду мгновениях, и его глаза почти почернели от каких-то безымянных эмоций. Каланта почувствовала, что губы ее внезапно стали мягче, словно уже готовились к повторению несдержанных ласк.
Она с силой втянула в себя воздух, пытаясь успокоить пронизывающие ее ощущения, но ничего не помогало. Не рядом с безмолвным и откровенным мужским голодом. Этот голод овевал ее, как ветер на вересковых пустошах, но вместо того, чтобы охладить, он разжигал пламя внизу живота. В груди тоже возникло более чем странное ощущение, и соски Каланты под тонким шелком сорочки затвердели.
Взгляд Джареда скользнул с ее губ на кожу, обнаженную квадратным вырезом платья, словно он каким-то образом чувствовал, какой эффект производит его присутствие на ее тело. Но откуда он может это знать, если сама Каланта потрясена? Лицо Джареда исказилось и стало выглядеть почти жестоким от обуревавшего его желания, только раньше Каланта не угадывала этого чувства в его темных глазах. Она никогда еще с ним не сталкивалась – а вот сейчас узнала. К счастью, обуреваемая любопытством горничная принесла поднос с чаем и разрушила эротические чары, которые едва снова не захлестнули Каланту.