Онести быстро взяла себя в руки и положила ладонь на грудь Джесса:
– Но ведь я не теряла над собой контроль! Видите ли, женщина обладает способностью казаться очень живой и волнующей или же медлительной и крайне раздражительной. Все зависит от того, что ей в данный момент выгоднее.
Брови Джесса выгнулись дугой:
– Но ведь и мужчина может обладать теми же способностями! А порой даже в большой степени. Он так же может удовлетворять или раздражать. Радовать или мучить.
Холодная дрожь пробежала по спине Онести. Но она высоко подняла голову и гордо сказала:
– Я еще не встречала такого мужчину.
– Ха! В Ласт-Хоупе вы говорили мне совершенно другое!
– Эх, Джесс, Джесс! – сокрушенно вздохнула Онести. – Неужели вы так ничего и не поняли? Гм-м... Ну, дотроньтесь до меня! Я получаю от ваших прикосновений бо-о-льшое удовольствие. Или вы все еще ни о чем не догадались? Ведь мы с вами играем, Джесс! И мужчина с вашим опытом давно должен был бы это понять!
– Играем? – переспросил он. – Другими словами, мои прикосновения вас ничуть не трогают?
Онести отступила на шаг, решив, что несколько переборщила со шпильками. Джесс же перешел в наступление:
– Значит, если я дотронусь до вас вот здесь, то вы так ничего и не почувствуете?
И он провел пальцем по ее ребрам, спустившись аж до талии.
– Ничего! – с вызовом ответила она, правда, скорее самой себе, чем Джессу...
– А здесь? – Он, продолжая испытывать ее, взял руку Онести и прижался к ее ладони своими влажными губами. – Тоже ничего не чувствуете?
Прикосновение его губ к чувствительным точкам ладони вызвало во всем ее теле дрожь. Она вдруг почувствовала, как слабеют и подгибаются колени. Перед глазами поплыл туман. Сердце быстро забилось.
– А что, если я вас поцелую? – продолжал экспериментировать Джесс. – Вот так!
Его свободная рука скользнула под падающие на спину Онести волосы и коснулась шеи. Он нагнулся и, приподняв прядь локонов, запечатлел на гладкой коже горячий поцелуй.
Да, Джесс знал толк в поцелуях. Все другие мужчины, целовавшие Онести или пытавшиеся поцеловать, делали это либо грубо, либо жадно, либо слюняво. Губы же Джесса оказались удивительно мягкими и нежными. А сам поцелуй – чистым, таинственным и потому особенно волнующим.
– Неужели даже сейчас вам все безразлично? – уже с явным удивлением спросил он.
– Черт бы вас побрал, Джесс! – рассмеялась Онести.
– Дорогая, не пытайтесь меня обмануть! Ведь ваше тело все равно не может скрыть правду!
Онести подняла руку, как бы намереваясь стереть самодовольную улыбку с лица своего спутника. Но тот поймал руку и прежде, чем девушка сообразила, что он намерен сделать, сорвал со своей головы шнурок, поддерживавший волосы, и связал им ее запястья. Другой же конец шнурка Джесс привязал к своей руке.