— Мы, крестьяне, веруем во Единого Бога Отца, Который сотворил небо и землю…
И из прелестных уст полился несколько путаный, а оттого ещё более очаровательный рассказ о том, как творил Господь небо и землю, рыб, птиц, животных и, наконец, человека, как изгнал Он первых людей из рая за их нехорошее поведение, как они размножились, как обезумели, как потопил их Господь в потопах великих, как они, оправившись, стали башню до небес строить и как смешал за то Господь их языки… Все это Варяжко слышал в гриднице уже не раз от дружинников-крестьян, но только теперь почувствовал он впервые, как все это в самом деле было складно да хорошо!.. По снежному двору княжому сенные девушки разбегались, расшалились, со смехом в снежки играючи. Вдоль стен вои похаживали. Из лесов, визжа полозьями по снегу, обоз с лесом шёл, и посели перекликались весёлыми голосами и похлопывали рукавицами и смеялись чему-то. Галицы и вороны шумной стаей кружились, над белым городом и падали стремительно вниз, по дворам, в поисках за завтраком. Проехал куда-то на коне, богато убранном, молодой Лют, сын Свентельдов. Ребята звонко кричали и катались с гор на салазках деревянных. С Подола, зимой сонного, дымком тянуло… А княгинюшка молодая, всё более и более душой разгораясь, рассказывала уже о Христе — это и ей самой было всего яснее в законе Божием, всего понятнее, всего дороже, так что без слёз она и говорить об этом не могла…
Но Варяжко не слышал ничего. Его душа была полна одною ею, и для других богов в ней просто не было места.
— Он не ходил по дворам княжеским, — теплясь как уголёк, говорила грекиня, и глаза её рдели, как звезды. — Нет, Он ходил по нищим и убогим, чтобы им прежде всего возвестить радость…
«Милая… лапушка… — умильно пело его сердце. — Лебёдушка моя белая…»
— Он искал чистых и простых сердцем, кротких, плачущих, обременённых и иго их принимал на Себя, а им взамен давал Своё иго, лёгкое и полное радости…
«Ах, что мне слова твои милые, цветик ты мой полевой… — пела его душа. — Не слова, а только одно слово мне от тебя нужно, и за это слово я сложил бы враз к ножкам твоим маленьким свою буйну голову…»
Она видела, как он, потупившись, смотрит на неё сияющими глазами, как загорается всё его существо, и сердце её затрепетало: неужели душа молодого дружинника уже открылась спасению?..
— И тебя зовёт Он, Варяжко… — тихонько воскликнула она. — Иди за Ним!.. Отбрось гордыню свою, смиренно покайся и у ног Его ты найдёшь покой сердцу твоему…
— А, нет, княгинюшка!.. — вдруг встрепенулся Варяжко и рассмеялся горько. — Не у Его ног, нет, а только у твоих нашёл бы я покой сердцу своему!.. Но… — оборвал он вдруг, увидев, как она вся перепугалась огня души его. — Прости, княгинюшка… Давно я уж молчу, но невтерпёж стало…