— Он будет одет в сутану до пят с большим капюшоном. Охрана его ждет. — Маргарита прижала руку к впалой груди и глубоко вздохнула. — На самом деле это будет вовсе не отец Перес. Это буду я. Мы с вами поменяемся местами. — Ее взгляд скользнул по грязным брюкам Дженни и по надетой на нее мужской рубашке большого размера, также покрывшейся за месяц грязными пятнами. — Командиру, парню придурковатому, сообщили, что вы не хотите, чтобы стрелковый взвод видел ваше лицо, когда вы будете умирать, и поэтому потребовали для себя капюшон. Солдаты приняли это известие с облегчением, потому что они не привыкли стрелять в женщин. Договорились, что отец Перес принесет с собой запасной капюшон.
Дженни уставилась на посетительницу, сжав руки в кулаки.
— Что за чертовщину вы мне предлагаете? Стало быть, я выйду отсюда под видом отца Переса? А вы встанете к стенке вместо меня?
Маргарита Сандерс прижала платок к губам, кашлянула и проговорила слабым голосом:
— Я умру вместо вас.
В наступившей душной тишине Дженни услышала, как толстый мексиканский чиновник кричит на солдат. Лошадь прорысила мимо зарешеченного окна камеры, где-то в лагере залаяла собака. Порыв ветра, который очень быстро утих, успел донести запах свежеиспеченных лепешек-тортилий и жареного перца-чили.
— Ладно. Считайте, что вам удалось меня заинтересовать. — Дженни отошла от окна и присела на матрас, обратив свои голубые глаза на Маргариту Сандерс. — А какова цена? Чего вы потребуете от меня? Уж наверное, это не пустяк, если вы готовы заплатить своей жизнью?
Маргарита улыбнулась, и снова Дженни заметила внезапный проблеск ее былой красоты
— Мне говорили, что вы человек прямой.
— На мою долю не досталось хорошего воспитания, — отрезала Дженни.
Она поглядела на мягкие и гладкие руки Маргариты, а потом на свои собственные. Твердые мозоли покрывали ее пальцы. Ветер и зной превратили тыльную сторону кистей в некое темное подобие старой кожи. Ей вдруг захотелось спрятать руки, и она едва не улыбнулась своему порыву. Когда же это она в последний раз испытывала хоть чуточку женского тщеславия? Уж и не припомнить.
— Я не могу придумать, что я сама могла бы предложить в обмен на свою жизнь, но у вас явно что-то на уме. Итак?
Она смотрела на Маргариту, пытаясь вообразить, чего же стоит ее жизнь? Цена должна быть очень высокой, не иначе. Маргарита Сандерс готова идти на смерть… ради чего?
— Вот что я хочу в обмен на то, что умру вместо вас, — заговорила Маргарита, глядя Дженни в глаза. — Хочу, чтобы вы отвезли мою шестилетнюю дочь Грасиелу к ее отцу в северную Калифорнию. — Дженни хотела было заговорить, но Маргарита остановила ее движением руки. — Если мой муж умер, вы должны согласиться воспитать Грасиелу как собственную дочь. Вы не отдадите ее деду с бабкой и вообще никому, кто предъявит на нее родственные права. Если вы — по любой причине — не сможете передать ее с рук на руки отцу, вы будете воспитывать ее сами до тех пор, пока она не выберет себе мужа по доброй воле и не создаст собственную семью. Такую вот сделку я хочу заключить с вами. Такую цену потребую за спасение вашей жизни.