— А моей дочери не повезло: кроме напускной солидности, низкой культуры и весьма посредственного знания своего предмета их историчке нечем было похвастать.
— В каком классе ваша дочь? — спросила Аня.
— О, — с гордостью отозвался Владимир Игоревич, — она у меня просто молодчина, брава! После окончания школы выдержала конкурс и поступила в американский колледж. Когда погибла жена, я думал, она сорвется, не вынесет горя — сам в таком состоянии, что в утешители никак не годился. Но она выстояла… Я очень горжусь ею… У вас очень симпатичный отец, — без видимой связи с предыдущим заключил он.
«И мама тоже», — хотела добавить Аня, но подумала, что он может воспринять как навязывание знакомства с родителями, и опять на какое-то время замкнулась, задав себе провокационный вопрос: «А ты хотела бы?»
Пожалуй, впервые Аня слушала музыку и не могла, как теперь принято говорить, врубиться. Мешало присутствие Владимира Игоревича, хотя в Малом зале она этого совершенно не ощущала.
В антракте они вступили в магический круг фланирующих и раскланивающихся друг с другом пар, чего Аня терпеть не могла. Сегодня это особенно ее раздражало, потому что знакомые Владимира Игоревича, поздоровавшись с ним, оглядывали ее — женщины с оттенком недоумения, а мужчины оценивающе.
Аня ускорила шаг и повела своего спутника в правое боковое фойе, которое заканчивалось дверью, ведущей за кулисы. Подвела к большому портрету Листа.
— Я в этом году еще не здоровалась с ним, — объяснила она Владимиру Игоревичу.
— А за что ему такая привилегия?
— Понимаете, там, в зале, на стенах все в одной компании, смотрят друг на друга и на зрителей, и только он здесь один, в изгнании.
— Так ведь и в зале есть его портрет.
— Там он композитор, один из всех, а здесь — человек. Впрочем, возможно, это моя фантазия. Главное, что у нас с ним общая любовь к Балакиревской фортепьянной пьесе «Исламей». Почти все ученики Листа разучивали это произведение, он так хотел. Вот если бы я преподавала фортепиано, то наряду с обязательным Бахом ввела непременное исполнение «Исламея». А вообще я люблю романтиков.
Когда после концерта они вышли к машине, Владимир Игоревич на мгновение замялся, и Аня сразу же уловила это и сжалась, решив, что надоела человеку своей глупой дилетантской болтовней, и следующего похода в консерваторию уже не будет. Поэтому когда он неуверенно и после небольшой заминки пригласил ее поужинать, она от растерянности и неожиданности только кивнула и, садясь в машину, корила себя за то, что ее согласие выглядело так, словно она ждала приглашения и восприняла его как нечто само собой разумеющееся.