— Ну там, на реке, вечером…
— Какие же соловьи в начале августа?
— А кто? Лягушки?
— Дурочка. Цикады пели…
— И не холодно голышом ночью?
— Нет.
— Счастливая… Знаешь, Наташка опять провалилась.
— Куда на этот раз? — поинтересовалась вяло Аня.
— Я уже запуталась. Кажется, она в Щукинское сдавала.
— И что?
— Говорит, только блатные прошли, сплошные актерские дети.
— Бедная наша Сара Бернар… Спим?
— Спим.
Они снова замолчали.
— Ты вспоминала его в Мисхоре?
— Угу…
— И никого у тебя там не было?
— Что я тебе, Мессалина?
— Ты же сама сказала когда-то, что у тебя спурт впереди.
— Мало ли что я сказала. Спи.
— Сплю.
…Ночью Ане приснился Андрей. Лица его она не видела — как тогда, в первый раз, на шоссе, на нем почему-то был мотоциклетный шлем. Он протягивал к ней руки, словно обнимал, но никак не мог дотянуться до нее, и Аню мучили его бесплотные объятия, и одновременно хотелось заглянуть туда, за щиток шлема, в его глаза, но там что-то таинственно мерцало и переливалось, как неоновые огни за стеклом витрины. Потом она села на заднее сиденье мотоцикла, который стоял в море, слегка покачивался от набегающих волн, но — странное дело — не падал, не тонул. Аня обхватила Андрея обеими руками, прижалась щекой к полированной гладкой поверхности его шлема, и они помчались по волнам все дальше и дальше… Потом море куда-то исчезло, а они уже ехали по шоссе вверх, в горы, петляя по «тещиным языкам» и забираясь с каждым витком ближе к вершине. На самой вершине Андрей резко затормозил, слез с мотоцикла, вручил ей две стопки книг — по одной в каждую руку. Аня поняла: он сделал так, чтобы она не уехала без него, а сам разбежался и «ласточкой» прыгнул вниз, в море, которое теперь плескалось, как ни в чем не бывало, у подножия горы. Она совсем не волновалась, так как знала, что его мотоциклетный шлем на самом деле водолазный колокол. Аня так и стояла с книгами, ждала, когда же вынырнет Андрей, и вдруг страшная мысль мелькнула в голове: нельзя прыгать в водолазном костюме! Следовало медленно погружаться в воду. Но было уже поздно что-либо предпринимать. Она стала с тревогой вглядываться в море, а оттуда пошли вдруг цветные неоновые теплые волны и поднимались к ней, погружая ее в сон…
Утром Лена пошла к себе, а Аня спустилась за почтой.
Она извлекла из ящика вместе с газетами письмо, адресованное ей и без обратного адреса. Вскрыла конверт. Там лежала фотография Андрея и короткое письмо от Кати, написанное четким школьным почерком:
«Дорогая Аня!
Я долго думала, надо ли тебе писать о случившемся, но потом решила, что надо. И Сергей так считает.