В комнате стемнело и на задумчивом лице немедийца мелькали багряные отблески пламени, обрисовывая беспощадные губы, хищный нос и раскосые рысьи глаза. Иногда кажется, что в языках пламени видишь города, объятые пожаром, костры с корчащимися колдунами, факельные процессии санитаров, сгребающих трупы во время чумы, извержения вулканов меркнущие светила или лохматые кометы, несущие безумие. И почему-то никогда – освещенные окна заснеженных домов или фейерверки карнавалов. Амальрик провел теплыми ладонями по лицу. И все же чаще эти рыжие, вишневые, алые, пунцовые и пурпурные протуберанцы напоминают танец саламандр, которым поклонялись древние…
Стоп!
Амальрик взвился, чуть не опрокинув каминную решетку. Вот оно! То, что нужно!
Одним прыжком он подскочил к столу, заваленному свитками и томами и стал лихорадочно в них рыться, что-то бормоча себе под нос и отбрасывая лишнее.
Саламандры! Огненные саламандры! Как он мог забыть о них?
Аквилонские жрецы считали саламандру червем, резвящемся в пламени. Туранские мудрецы допускали, что это четвероногий зверь, плетущий коконы, из которых впоследствии, якобы, и добывают парчовую нить. Шемиты были убеждены, что саламандра – это птица Баала, вьющая гнезда в очагах. Она умирает, когда тушат пламя, и возрождается, когда его вновь возжигают.
Амальрик знал, что все это вздор. Саламандра не червь, не зверь и уж, тем более, не птица. Это дух пламени! Огненный элементал! Воплощение одной из четырех стихий, основ мироздания! Древние маги, которые стояли гораздо ближе к природе, чем их нынешние собратья, умели подчинить себе эти огненные существа и заставляли их служить себе. Сейчас! Сейчас он отыщет нужную формулу, и духи огня, словно рой светлячков, послушно помчаться туда, куда он укажет, и выжгут на лигу внутрь, всю землю вокруг проклятого места! Лес станет пустыней: растрескавшаяся почва, обугленные камни и черные остовы деревьев! Ничто живое не уйдет от них! Конечно, пожар может легко перекинуться на какую-нибудь деревню, но, в конце концов, что такое сотня ничтожных аквилонских жизней…
Он нашел нужный свиток и заскользил взглядом по рунам. Эх, жаль, нельзя пользоваться этим заклятьем чаще, чем раз в три зимы. А то бы уж как он отвел душу, превращая в пепел города и веси этой ненавистной державы… Ну ничего, начнем с малого! Он представил себе разбойника, корчившегося в языках пламени, и мстительно усмехнулся. Да, бедняжка, тебе не очень-то будет приятно зажариться заживо…
Амальрик Торский закатил глаза и простер руки над очагом. Губы его беззвучно зашевелились.