– Я вижу, ты забыл, немедиец, – вполголоса пробормотала чародейка. – Но теперь – ты вспомнил…
Конечно, он вспомнил, хотя колдунья ошиблась – он никогда и не забывал. Не забывал того страшного случая, который едва не стоил ему жизни и свел его с слепой отшельницей.
Это было две зимы назад. Тогда барон Торский только что прибыл в Аквилонию и пытался завести нужные знакомства, понравиться при дворе Вилера, чтобы затем, без помех приступить к исполнению своей опасной миссии. В свободные часы Амальрик неистово предавался прежним занятиям – без конца упражнялся в различных боевых искусствах, по прежнему усердно корпел в библиотеке и продолжал осваивать опасное ремесло черного мага.
Раз, поздно ночью, ему, наконец, после долгих неудач, удалось вызвать у себя колдовское зрение. Он сам не понимал, отчего получилось именно на этот раз, вроде бы он всегда педантично выдерживал все необходимые ритуалы, но удача доселе не сопутствовала ему. И вот, вцепившись в подлокотники кресла, барон восторженно обозревал привычные предметы, еще мгновение назад – такие знакомые и понятные до мельчайшей детали, до каждого завиточка и черточки, которые неожиданно обрели новые, немыслимые качества и превратились в нечто странное, причудливое, но вместе с тем притягательное. Амальрик захмелел от неожиданного могущества, видя то, что обычному человеку узреть не дано. Его пустая, как ему мнилось раньше, гостиная, оказалась населена какими-то странными существами и непонятными субстанциями: мохнатые зверушки, похожие на пушистых котов, сидели в углу комнаты и ожесточенно жестикулировали – хозяин Торы догадался, что это духи очага; над раскрытой колдовской книгой, в переплете из человеческой кожи, мерцало черное облако, в котором вспыхивали багровые искры; собственная рука Амальрика стала почему-то прозрачной – он видел все вены, сухожилия, кости и видел, хотя видеть это было невозможно, но он все же видел, что через пол-луны он вывихнет кисть во время учебной схватки с графом Ауланом.
Как зачарованный, переводил он взгляд с одного предмета на другой, метался по комнате, выглядывая через окно на пустынный двор, который, как выяснилось, только казался таковым, на самом деле по нему сновали безмолвные призрачные фигуры в просторных одеяниях, – садился, вскакивал и снова садился, не в силах справиться с восторгом, переполняющим все его существо. Он почуствовал жажду, схватил кувшин с водой – и узрел колодец, из которого ее зачерпнули, и подземный ключ, который питает этот колодец, и озеро в котором берет начало ключ – жадно отпил и вдруг ощутил, как нечто страшное, ледяное и острое, наваливается на него сверху, подминает под себя, заставляет затаить дыхание, приказывает не биться сердцу. Это было столь ужасно, столь неожиданно, после блаженных мгновений наслаждения новым знанием, что Амальрик рухнул на пол, закутывая голову плащом, зажимая уши ладонями и зарываясь под полосатый афгульский ковер. Краем глаза он успел заметить, как в углу всполошились духи и заметались мохнатыми комками по всей комнате, пронзительно пища.