Вечером самолет свалился с неба, по крутой кривой, все быстрее и быстрее со страшным пламенем и жутким ревом моторов. Представление внезапно прекратилось. Шум резко оборвался, и было красное зарево. Ночной истребитель пел свою серебряную песню над темным лесом. Но при этом они появились над нами вновь позднее, и земля дрожала час за часом.
22 августа 1943 года. Вчерашняя ночь, когда мокрая крыша палатки блестела в молочном свете, когда в темноте после дождя едва можно было различить человека напротив и ничего не было слышно, кроме голоса из репродуктора, гремящего над ухом, я почувствовал на некоторое время, будто я вышел из себя и был совершенно один.
В своей усталости я чувствовал, что мною овладела меланхолия, которая охватывает нас, когда мы видим приближение неизбежного. Потеряв всякую надежду, я ощущал, что во мне остается та последняя твердость, подобная стальному стержню энергии, который я считаю одним из величайших даров человека.
Позднее самолет сделал круг над нашими головами, принося с собой что-то новое в области пропаганды. К нашему великому изумлению, он потчевал нас музыкой и речью. Музыка была невыносима, слова невнятны. Но чужая интонация и несдерживаемая ненависть в словах были очевидны. Казалось даже естественным, что самолет в финале откроет огонь из пулеметов; это возвращает ситуацию на фундамент ясных и честных отношений.
В 7.00 восемьдесят вражеских бомбардировщиков пролетали над нами в направлении Б. Они появлялись на фоне утреннего неба, эскадрилья за эскадрильей, в четком построении. Это было впечатляющее зрелище, и мы замерли в ожидании. Мы не были разочарованы.
В 7.15 с наблюдательного пункта сообщили, что шесть из них стреляют уже в течение девяноста секунд. Рев моторов и трескотня пулеметов продолжались почти час. У нас больше не было времени их слушать. Но впоследствии сорок пять неприятельских машин оказались на земле. В восемь часов наблюдатели 11-й батареи подверглись интенсивному обстрелу тяжелой артиллерии, выпустившей двадцать снарядов, которые накрыли блокгауз у железной дороги. Два из них попали в наблюдательную башню. Эффект был почти нулевым. Наблюдение продолжалось. Во второй половины дня на 10-й батарее один человек был убит шальным снарядом. Шум боя особенно громок на нашем левом фланге. Легкая батарея была снята с этого рубежа и направлена на правый, потому что мы ожидаем мощной атаки на юге Следуем докладам корректировщиков, как температурному графику. Вечером мы перебрались в новый блиндаж и впервые за несколько недель могли снять одежду.