Мой шеф продолжает читать:
— Третье правило бойцовского клуба — два человека на один бой.
Никто из нас не моргает.
Мой шеф читает:
— Один бой в одно время.
Я не спал уже три дня, если не считать сном моё нынешнее состояние. Мой шеф трясёт бумажкой у меня перед носом. «Как насчёт этого», — говорит он. Это что, какая-то игра, в которую я играю в рабочее время? Мне платят за то, чтобы я работал, а не тратил время на какие-то детские военные игры. И мне не платят, чтобы я насиловал копировальные аппараты.
Как насчёт этого? Он трясёт бумажкой у меня перед носом. Как я думаю, спрашивает он, что он должен сделать с работником, который тратит время компании на какой-то детский фантастический мир. Если бы я был на его месте, что бы я сделал?
Что бы я сделал?
Дыра у меня в щеке, чёрно-синие круги у меня вокруг глаз и распухший красный шрам от тайлеровского поцелуя, фотография фотографии фотографии.
Подумайте.
Зачем Тайлеру понадобилось десять копий правил бойцовского клуба?
Коровы Хинду.
«Что бы я сделал», — говорю я, — «это был бы очень осторожен в том, с кем я говорю по поводу этого листа бумаги».
Я говорю: «похоже, что это написал какой-то опасный психопат-убийца, и этот крышотёчный шизофреник в любой момент во время рабочего дня может перейти границу, и начать бегать от кабинета к кабинету с полуавтоматическим газо-отводным карабином „Армалит AR-180“.
Мой шеф просто смотрит на меня.
«Этот парень», — говорю я, — «наверное каждую ночь у себя дома занят тем, что с помощью маленького напильничка делает насечки на каждой пуле. Он делает это для того, чтобы однажды утром, когда он покажется на работе и всадит пулю в своего ворчливого, занудного, мелкого, вечно ноющего, жопосраного говнюка шефа, эта пуля прошла сквозь всю начинку, и начертила внутри тебя цветок пули дум-дум, разорвала всё колоссальное содержимое твоих вонючих кишок и вышла через спину». Представьте себе вашу кишечную чакру открывающейся замедленным взрывом забитого сосисками тонкого кишечника.
Мой шеф убирает бумажку от моего носа.
«Вперёд, — говорю я, — почитайте ещё».
«Серьёзно, — говорю я, — это звучит интригующе. Продукт совершенно больного разума».
И я улыбаюсь. Маленькая жопоподобная дыра в моей щеке с рваными краями всё такая же сине-зелёная, как собачьи дёсны. Туго натянутая кожа вокруг распухших глаз кажется вскрытой лаком.
Мой шеф просто смотрит на меня.
«Позвольте вам помочь», — говорю я.
Я говорю: «четвёртое правило бойцовского клуба — один бой в одно время».
Мой шеф смотрит на правила, затем смотрит на меня.
Я говорю: «пятое правило — без обуви и рубашек во время боя».