Странно было слышать констатацию уже усвоенного ею факта из чужих уст.
— Зовите меня просто Кейт, — попросила она, интуитивно чувствуя, что он не воспримет ее дружеское расположение как фамильярность и не станет усугублять двусмысленность ситуации излишней фривольностью. — Когда ко мне обращаются как к даме средних лет, я чувствую себя ровесницей своих приятельниц, Гарриетты и Эллен. Они гораздо старше меня, и я долго не могла заставить себя называть их по имени, а не мисс Годфри и мисс Пирс.
Он улыбнулся.
— Ко мне, надеюсь, это не относится. Мне только двадцать шесть, я старше вас всего лет на пять, если не ошибаюсь.
— Мне уже двадцать три года, — невольно улыбнулась она в ответ. — Вы собираетесь простоять так весь вечер? Может быть, присядете? Или вы хотите осмотреть комнаты и решить, в которой из них будете жить?
— Если не возражаете, то я бы с удовольствием взглянул на комнаты. Боюсь, что я так долго не сидел в уютной обстановке, возле горящего камина, что разомлею и потом уже не смогу встать с кресла. Разумеется, если к этому меня не вынудит сирена воздушной тревоги.
Не без усилия поднявшись, Кейт сказала:
— Сначала я покажу вам дом, а потом мы спустимся обратно и я включу радио. Благодаря ему можно узнать о приближении опасности раньше, чем объявят тревогу. Как только вражеские самолеты пересекают линию побережья Кента, громкость резко падает.
— И как вы тогда поступаете? — поинтересовался Леон, следом за Кейт выходя из гостиной. Гектор тоже потрусил за ними.
— Наполняю термос горячим чаем, хватаю в охапку одеяло, подушку, книгу, сумку с противогазом и каску и спускаюсь в бомбоубежище.
— Одна? — спросил Леон, прихватывая по дороге свой вещевой мешок.
— Нет, — улыбнулась она. — Вместе с Гектором. Он панически боится авианалетов. Не успеешь моргнуть, как он уже в убежище. А после сигнала отбоя его на аркане оттуда не вытянуть.
Леон рассмеялся и стал проворно преодолевать ступеньки лестницы, ловко помогая себе костылем. Довольно увесистый вещевой мешок ничуть не стеснял его движений.
— Это комната папы, — пояснила Кейт, открыв дверь в спальню с кроватью, аккуратно застеленной белым покрывалом. На столе лежала стопка книг, стояли будильник и лампа. Комод, гардероб и туалетный столик, сделанные, из орехового дерева, удачно сочетались с узорчатым ковром в голубых тонах. Все здесь сияло чистотой и словно бы ожидало возвращения хозяина, который мог вернуться домой в любую минуту. Леона глубоко тронуло то, что Кейт продолжала поддерживать в спальне отца порядок, хотя его давно забрали в лагерь.