Скорбной толпой мы вошли в галерею. Нам приказали пока для верности ничего не трогать руками, а только все осмотреть. В главном зале «картинки» на полу под окном валялся увесистый булыжник. Было понятно, что именно он и произвел ужасное стекольное разрушение. Бедный Си-Си кинулся к экспонатам.
— Слава богу, слава богу, — бормотал он и, забыв про запрет, стал хвататься за рамы картин. Все наши ценности были на местах.
Пока директор оглаживал шедевры, я пошла в глубь зала. И тут меня словно толкнули в грудь. На стене, где располагались экспонаты моей выставки, в ряду картин зияла брешь. Вместо портрета дамы в черном — пугающее пустое место. Полотно исчезло, испарилось, не оставив ни малейшего следа. Вместе с ним испарилась и надежда, что окно разбили невинные хулиганы. Я стояла потрясенная, растерянно переводя взгляд со стены на дырку в окне. Моя необузданная фантазия тут же принялась рисовать жуткую картину: злодей со зверским лицом, пугливо озираясь, стягивает «Даму в черном» со стены и тащит ее к разбитому окну. Вот он занес ногу, перехватил половчее портрет… Видение было таким ясным, что я, словно зачарованная, подошла к окну поближе, дабы разглядеть все как следует. И в этот самый момент резкий порыв холодного весеннего ветра тряхнул старую оконную раму. Она жалобно скрипнула, и огромный кусок стекла, нависавший сверху, вдруг стремительно полетел вниз. В то же мгновение чьи-то сильные руки довольно бесцеремонно схватили меня за плечи и толкнули в глубь зала. Это было весьма кстати. Стекло рухнуло с устрашающим звоном, осыпав все вокруг блестящими осколками и мелкой серебристой пылью.
— Какая вы неосторожная! — сердито произнес незнакомый мужской голос.
— Спасибо, — пробормотала я сердитому баритону, не оборачиваясь, поскольку вся заледенела от ужаса. Хорошенький был бы у меня сейчас видок, задержись я у окна на секунду дольше. Бр-р!
Через час подвели последние итоги. Выяснилось, что, кроме «моей» дамы, ничего больше не пропало. И это было странно. Получается, что вор с риском для себя пробрался в зал только для того, чтобы пробежать мимо Репина и Айвазовского, мимо «голландцев», схватить картину весьма посредственного и практически неизвестного художника Старицкого и вместе с ней исчезнуть в мгновение ока. Да он ненормальный!
— Просто дилетант, — будто угадав мои мысли, подытожил Си-Си и покачал головой.
— Или наркоман, — раздался за спиной спокойный, чуть глуховатый голос, уже слышанный мной сегодня. Я обернулась — так вот он, спаситель беспечной Симы! Незнакомый крепкий мужчина с интересом взглянул на меня и продолжил: