Такие дела.
А дальше я иду в квартиру. Сразу в ванную – отмывать руки. Ванная и туалет у меня раздельные, поэтому я мою руки и слышу, как тошнит Женю в соседнем помещении. Потом возвращаюсь в прихожую, забираю кульки с купленной едой, аккуратно положенные на лестничную площадку перед тем, как вручать букет, запираю дверь, устало вытираю пот со лба, смотрю на себя, усталого, в зеркало, качаю головой и не верю, что это происходит со мной.
Потом стучу в дверь туалета.
– Женечка, как ты там?
– Извини, Дим. Извини, пожалуйста…
Совсем не то, что я хочу слышать. Это я виноват перед ней, жутко виноват. Не знаю почему, но чувствую это всеми потрохами.
– Женька, открой.
– Подожди…
– Жень, что с тобой, солнышко? Ненормальная реакция на цветы?
– Подожди. Ой…
Снова неприятные звуки. Ей плохо, и я ничего не могу для нее сделать. Проще было, когда она была без сознания: тогда я делал то, что нужно, а она не могла этому сопротивляться.
– Жень, выходи.
– А ты… Ты убрал это ?
Слабый голосочек с той стороны туалетной двери. Слабый, но вполне достаточный, чтобы уловить в слове «это» неподдельное отвращение и даже ужас.
– Выкинул в мусоропровод. И руки помыл. Честно. Выходи.
Через минуту молчания щелкает замок, дверь открывается, и в образовавшемся просвете появляется осторожная несчастная рожица. Она смотрит на меня, убеждается, что в руках моих нет омерзительного букета, распахивает дверь и мышкой шмыгает в ванную.
– Дай мне полотенце, – голос оттуда.
Беру с полки чистое полотенце, иду к ванной, медленно открываю дверь, вижу голую, не прикрытую занавеской, стоящую в ванне ко мне спиной Женю, яростно, до красных полос на коже трущую себя моей мочалкой.
– Я повешу полотенце сюда, – говорю.
– Ага.
О господи, – думаю, – я так больше не могу, она сводит меня с ума!
– Потереть тебе спинку? – говорю.
– Нет, уйди! От тебя пахнет этим . Фу! Ты тоже помойся, сразу, а то мне плохо будет!
И я ухожу.
***
Не подумайте, что я совсем глуп, и не догадался, в чем дело: Жене пришелся не по нутру запах цветов. Понять это было несложно – ее обнюхивание моей квартиры, моих бутербродов, да и самого меня красноречиво свидетельствовало о том, что у девушки обостренное, патологическое обоняние. Бывают такие, я называю их люди-собаки. Знаю потому, что они не могут лежать в хирургическом отделении, сбегают оттуда на второй или третий день из-за специфических запахов. Знакомо такое.
Пока Женя мылась под душем, я посетил ее комнату. В смысле, комнату, которую я первоначально отвел ей, а не мою, в которой она обитала в последнюю ночь. И обнаружил там кое-что новое. Если точнее, новый компьютер.