– Это беспредел. Когда вернемся на берег, я буду жаловаться. Вы бандиты.
– А ты в этом уверен?
– В чем? – насторожился сутенер.
– В том, что ты вернешься на берег.
– A как же, почему не вернусь? – в полной растерянности залепетал он. – Почему не вернусь?..
– Да так, разные вещи случаются. Река широкая, вода глубокая, тяжел камень, на дно тянет. Много ненайденных людишек стоят сейчас на дне «великой реки» с грузиком, привязанным к ногам. Курить хочешь?
Сумерки сгустились. Макс зажег бортовые огни, один из них острой точкой заплясал в испуганных глазах сутенера.
– Что, что вы хотите сказать?
– Только то, что уже сказал. Курить хочешь, может быть, выпить?
– Нет, вы сошли с ума, у меня жена, дочка…
– Я тебе не собираюсь читать мораль, гнида, но там, в каюте, сидит Санька. Она тоже чья-то дочь. Девчонка, которую убил твой любимый Жора, тоже была чьей-то дочерью. Ну, хватит аналогий. Или ты сейчас же говоришь мне, где Жорина берлога, или я отправляю тебя за борт.
– Нет, я ничего не знаю, поверьте мне. Не знаю.
– Чего он не знает? – поинтересовался подошедший Макс.
– Я не знаю, где находится Жора, где находится его цех.
– О, так, значит, целый цех, – удивился Ухов. – Ну тогда сейчас узнаешь. Вы позволите мне, Константин Иванович? У меня многие душманы, не знающие русского языка, вдруг начинали вполне сносно лопотать. А вы пока пройдите в рубку, там наш капитан очухался. Я пристегнул его к рулю, но мало ли…
Наш бравый шкипер совершенно потерял лоск. Прикованный к рулю, он мокрой курицей телепался по сиденью, кое-как держа катер по курсу.
– Как дела, флибустьер? – Я бодро похлопал его по плечу. – Так держать.
– Вы у меня еще пожалеете, – со слабой угрозой прогундосил он. – Я Жоре все расскажу.
– Такой момент я тебе предоставлю, а пока гони бабки, которые ты получил от меня на берегу.
От негодования он готов был задохнуться:
– Это… это… мои деньги!
– Были мои, стали твоими, а теперь вновь обрели старого хозяина. – Философствуя, я вытащил у него из кармана полный бумажник и удобно расположил его у себя на груди. – Это грабеж. Это…
Договорить он не успел. С кормы раздался пронзительный, почти смертный вопль. Он так же резко оборвался, как и возник. Мой капитан замолчал и претензий больше не предъявлял. Тяжело, враскорячку в рубку вошел сутенер. Молча, белея болью, он уселся в правое кресло.
– Ну вот, Константин Иванович, лоцман вспомнил маршрут. Можно перекурить?
– Как там девчонка?
– Наблюдала через щелку и, кажется, осталась вполне довольна увиденным, а вообще она в стельку пьяна.
– Как долго нам добираться до места?