столько всего хорошего, а у
них почти ничего.
Шли дни, но эти чувства Поллианны не ослабевали, а скорее усиливались, и вопросы, которые она задавала, и замечания, которые высказывала, отнюдь не способствовали облегчению душевного состояния самой миссис Кэрью. Даже попытки Поллианны применить «игру в радость» закончились почти полным провалом.
— Непонятно, как можно найти в этом деле с бедными чему радоваться, — сказала она однажды. — Конечно, мы можем радоваться за себя, что мы не бедные, как они, но всякий раз, когда я думаю, как я этому рада, мне становится так жаль их, что я больше не могу радоваться. Конечно, мы могли бы радоваться тому, что есть бедные, которым мы можем помогать. Но если мы не помогаем, что же в этом есть радостного? — И Поллианна не могла найти никого, кто дал бы ей вразумительный ответ.
Особенно часто она задавала этот вопрос миссис Кэрью, и та, все еще преследуемая видениями Джейми, которого она знала, и того, который мог появиться теперь, становилась лишь еще более беспокойной, еще более несчастной и еще глубже впадала в отчаяние. Ничуть не помогло ей и приближение Рождества. Где бы ни видела она праздничные украшения, каждая пламенеющая ягода на венке из остролиста, каждый отблеск на нитях мишуры рождали в ее груди острую боль, так как неизменно напоминали о пустом детском чулочке, подвешенном к камину в ожидании подарков — быть может, это был чулочек Джейми.
Наконец, за неделю до Рождества, она выдержала то, что казалось ей последней битвой в ее внутренней борьбе. Решительно, но с далеко не радостным лицом, она отдала краткие распоряжения Мэри и призвала к себе Поллианну.
— Поллианна, — начала она почти сурово, — я решила… взять к себе Джейми. Автомобиль будет здесь через минуту. Я сейчас же еду за мальчиком и привезу его сюда. Если хочешь, можешь поехать со мной.
Глубокое душевное волнение преобразило лицо Поллианны.
— Ах! Как я рада! — воскликнула она. — Я так рада, что… мне хочется плакать! Миссис Кэрью, отчего это, когда бываешь чему-нибудь очень рада, всегда хочется плакать?
— Право, не знаю, — рассеянно ответила миссис Кэрью. Выражение ее лица было по-прежнему отнюдь не радостным.
Когда они оказались в маленькой комнатке, где жили Мерфи, миссис Кэрью не потребовалось много времени, чтобы изложить цель ее визита. В нескольких коротких фразах она рассказала о своем пропавшем племяннике и о возникших у нее в первое время надеждах на то, что Джейми и есть тот самый мальчик. Она не стала делать секрета из своих сомнений в том, что перед ней действительно Джейми Кент, но в то же время сказала, что решила взять его к себе и дать ему воспользоваться всеми преимуществами его нового положения. Затем, несколько утомленным тоном, она сообщила о планах, которые наметила для него.