— Как мне жаль Хардингов. Их мать умерла такой молодой! Когда обрывается жизнь еще не старого человека, это всегда очень трагично, — проговорила она ровным голосом, изо всех сил пытаясь отвлечься от охвативших ее чувств и переживаний, С чего это она должна оплакивать гибель матери, которая бросила ее? Да, она родила в возрасте двадцати лет, но это ее отнюдь не оправдывало.
«Ей было столько же, сколько мне сейчас».
Эви надолго запомнила то ощущение ужаса, которое посетило ее в тот день, когда она решила, что беременна и что у ребенка не будет отца. Она всячески пыталась отогнать сочувствие к погибшей, но понимала, что надолго этой ее решимости не хватит.
— Собственно, она была им мачехой. Я примерно одного возраста с Джейсоном и Кайлом. Мы росли вместе. Отлично помню то время, когда Луиза вышла замуж за их отца. Она была всего на десять лет старше Джейсона, но ребята ее очень уважали. О, это была удивительная женщина! Между прочим, именно она дала деньги на школу. Правительство наконец-то признало необходимость расширения сферы государственного образования, но средств пока не изыскало. Без миссис Хардинг местная детвора так и осталась бы неграмотной.
Эви приятно было слушать такое о своей маме. Значит, она была добрым и хорошим человеком, пользовалась в этих местах большим уважением и слыла хорошей матерью. Эви даже охватила гордость за нее. Правда, в следующую минуту ей пришла в голову другая мысль: как могло случиться, что такая добропорядочная женщина отказалась от своей единственной родной дочери? Впрочем, она не сомневалась в том, что у Луизы имелись смягчающие обстоятельства. Сама Эви, конечно, не поступила бы так, как поступила ее мать, но с другой стороны… Что лучше: бросить своего ребенка на произвол судьбы или убить его в своем чреве? А ведь сама Эви собиралась сделать последнее. Задумавшись, Эви невольно перестала следить за нитью разговора. Поймав себя на этом, она вдруг остановилась, как будто затем, чтобы проверить пуговицы на перчатках, потом взглянула на адвоката из-под своих густых длинных ресниц:
— Прошу прощения, мистер Хэйл, я, кажется, прослушала, что вы говорили.
Он взял ее под руку и помог переступить через вылезший из земли крючковатый корень дуба, росшего у выхода с кладбища.
— Может, это и хорошо, что прослушали. Я, конечно, не вправе говорить с вами о таких вещах, но вы произвели на меня впечатление очень чуткого человека, и я полагаю, что вы желаете своей подруге, мисс Хауэлл, только добра. Даже не знаю, как это сказать…
— Вы говорили как будто о Хардингах. Не понимаю, разве от них можно ждать чего-то худого?