В последний раз он пел много лет назад, и с непривычки голос поначалу изменял ему, но вскоре он приноровился, тем более что слух у него был отменный. Мелодия настолько захватила его, что он совершенно не замечал, какие удивленные взгляды бросали на него дети и Эви. Своим пением он победил еще одного демона из прошлого, и только это имело сейчас для него значение.
Когда служба закончилась и они вышли из церкви, к ним стали подходить люди с поздравлениями по случаю их свадьбы, причем каждый выражал свое восхищение пением Тайлера. Только тогда он понял, что излишне увлекся. К нему подошел улыбающийся Джейс, по-приятельски похлопал по плечу и утащил с собой Кайла, извинившись перед Эви за то, что они не смогут сегодня обедать у них. Проглотив от старшего Хардинга очередной комплимент, переполнивший чашу его терпения, Тайлер схватил Эви за руку и потащил прочь от толпы.
Выражение лица ее было задумчиво, и Тайлер хорошо знал, чем ему это грозит, поэтому он сделал попытку упредить ее:
— Только не вздумай меня ни о чем спрашивать. Эви невинно взглянула на него из-под своих длинных тяжелых ресниц и проговорила:
— Скажи, у вас в семье все пели так хорошо? Тайлер понял, что теперь ее уже не остановить.
Нервно дернув узел галстука, он уклончиво ответил:
— У отца не очень получалось.
— А остальные? Твоя мама, старшие братья? У них получалось?
— Да…
Тайлер решил больше не говорить ничего. Он не собирался ворошить в памяти тяжелые воспоминания без крайней на то необходимости. Его семья жила слишком далеко от церкви, чтобы регулярно посещать ее, но каждое воскресное утро все собирались у пианино, на котором аккомпанировала мама, и распевали песни. А на Рождество соседи часто приглашали их исполнять рождественские гимны. Хоровое пение было их любимым семейным увлечением, и они с удовольствием выступали с матерью на свадьбах и прочих торжествах. До войны, конечно…
От этих воспоминаний в глазах Тайлера блеснули слезы. Он молчал, и Эви его больше не допрашивала. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, каково ему сейчас на душе. Ей и самой вдруг кое-что вспомнилось. Все дети любят петь, и поэтому ей не составило труда обучить этому Мануэля, Хосе и Кармен. Теперь ей стало ясно, почему Тайлер тогда так отреагировал на их хор. Еще удивительно, как он не умчался после этого из города без оглядки. Она представила, как ему в ту минуту стало больно, и у нее защемило сердце.
Не замечая настроения взрослых, дети радовались жизни. Они бежали впереди и трещали без умолку, словно сороки. Даже Дэниел улыбался и возбужденно рассказывал Кармен о какой-то своей задумке, которую он собирался осуществить днем.