Филипп не сводил с нее глаз. Кожа девушки горела под его жарким взглядом, а голова кружилась. Он накрыл ладонью темный треугольник между бедрами. Заметив, что у девушки подкосились ноги, Филипп поднялся и обнял се. Его глаза блеснули, и в следующую секунду он вместе с Эльвиной опустился в воду.
— Я привык мыться регулярно, — сказал он, усмехаясь се недоумению. — Мне не по душе вши и прочие паразиты, и от своей женщины я ожидаю соблюдения таких же правил.
Глаза ее вспыхнули гневом.
— Я чище вас, милорд. С детства меня приучили держать себя в чистоте, и я купаюсь даже в мороз!
Ничуть не обескураженный этим выпадом, Филипп с широкой улыбкой намылил ткань.
— Отлично. Когда наступят холода, ты будешь согревать мне воду лучше, чем огонь. — Затем,
прищурившись, спросил: — А что случилось с твоими родителями?
— Они умерли от лихорадки один за другим. Мать пережила отца лишь на несколько дней. У меня никого не осталось на земле.
— И все же ты воспитана в любви к чистоте и говоришь на языке двора весьма свободно, как на родном.
Эльвина молчала, а Филипп словно забыл о своем вопросе. Как ни велико было его любопытство, желание возобладало над ним. Филипп начал намыливать ее грудь.
Каждое его прикосновение подводило Эльвину к краю безумия. Казалось, нет способа прекратить эту сладкую муку. Она прикусила губу, чтобы не закричать, а между тем руки Филиппа продолжали будоражить в ней кровь.
Эльвина молчала, и Филипп вопросительно взглянул на нее. Поняв все, он удовлетворенно усмехнулся.
— Не боишься? — спросил он и скользнул рукой вниз, накрыв ее лоно.
Раскинув руки и разведя ноги, Эльвина не могла противиться его ласкам, которые становились все более смелыми. Филипп касался самых чувствительных, самых нежных ее мест, и эти ласки и сознание близости того, что вот-вот должно было произойти, лишали девушку воли. Эльвина покачала головой.
Она закрыла глаза и откинула голову. Филипп знал, что такое зов плоти, но к этой юной сирене он испытывал не только похоть. И это удивляло его. Желание холить и защищать эту девушку боролось в нем с желанием овладеть ею и покорить ее.
Обняв Эльвину за талию, он приподнял ее и усадил к себе на колени лицом к лицу.
Глаза ее широко распахнулись, и она ухватилась за его плечи, покорно ожидая приказаний.
Филипп обнял Эльвину и поцеловал. Она вздрогнула, затрепетала и страстно ответила на его поцелуй, требуя еще и еще, прижимаясь к Филиппу, словно желая слиться с ним воедино.
Язык его проник в ее рот и заполнил его. Но Эльвина желала большего, чем поцелуй. Она инстинктивно прижималась к Филиппу, терлась об него животом, стремясь заполнить тянущую пустоту внутри.