Филипп встал и поднял Эльвину.
Разгоряченные, они не замечали холода. Покрытая меховым пологом кровать была рядом, и Филипп отнес туда свою драгоценную ношу. Осторожно положив Эльвину посредине, он отступил, любуясь той, которую ему предстояло сделать своей.
Заметив его желание, Эльвина впервые почувствовала себя женщиной — не только телом, но и душой. В ней проснулась жажда услаждать, дарить удовольствие. Охваченная негой, она сладко потянулась, раскинула ноги и закинула руку за голову. Эльвина лежала перед Филиппом, не испытывая ни смущения, ни страха. Сознавая красоту своего тела, она наслаждалась тем, что желанна.
Эльвина и сама любовалась своим избранником, могучим мужчиной, словно отлитым из бронзы. Контуры его губ и линия подбородка свидетельствовали о жестокости и упрямстве, но изумрудные глаза заставляли верить в сказ-си о страстной любви. Осмелев, Эльвина скользнула глазами по широкой мускулистой груди и плоскому животу, обозначенному рельефными мышцами, к чреслам.
Филипп усмехнулся, увидев, как прелестница дерзко изучает его тело. Но он не мог довольствоваться лишь тем, чем наслаждался его взгляд. Очень давно Филипп не был с женщиной, а Эльвина обещала подарить ему изысканное наслаждение. Он склонился над раскинутой на постели фигуркой и накрыл губами набухший сосок.
Когда Филипп навис над ней, Эльвина на мгновение съежилась, замерла от страха, но тут его горячий язык коснулся возбужденного соска, и она тихо застонала от наслаждения. С видимым удовольствием он попробовал на вкус один сосок, за ним второй, а затем опустился ниже. Эльвина вздрогнула, осознав, куда он направляется.
Схватив Филиппа за голову, она погрузила пальцы в его темную шевелюру и взмолилась, чтобы он не делал этого, но он словно не слышал ее. Обняв ее круглые ягодицы и чуть приподняв, Филипп осторожно поцеловал то место, которое вот-вот собирался наполнить собой.
Эльвина извивалась под изысканной и сладкой пыткой. Его язык касался самых чувствительных мест, исследовал, пробовал, проникал внутрь. Филипп знал, что Эльвина не предполагала, насколько полно он будет обладать ею, но он знал и то, что она не в силах противиться ему. Если вначале бедра Эльвины конвульсивно сжимались, противясь его настойчивым ласкам, то очень скоро движения ее стали скорее требовательными, чем боязливыми. Потом вспыхнула страсть.
Почувствовав, что девушка сдалась, Филипп опустился на нее всем телом, и Эльвина жадно обняла его. Сладкий запах ее волос наполнил ноздри, когда она потянула к себе его голову, чтобы поцеловать в губы. Она была такой тоненькой, что Филипп боялся раздавить ее, но жадность, с какой Эльвина прижималась к нему, заставляла забыть об осторожности.