Мысль эта взволновала Пэйса. Большинство девушек были старше его, так что юноше оставалось только потеть в проклятом обезьяньем наряде и шпионить за Чарли. Но при мысли о том, что молодые люди постарше делают с девицами в темноте, одна весьма существенная часть его тела неприятно отвердела. Он никак не мог отделаться от мысли, что Чарли намерен отметить свое совершеннолетие не столь невинным образом и не в разумной домашней обстановке, как могло показаться вначале. Нет, сегодня он не удовольствуется одним сорванным поцелуем и несколькими стаканчиками отцовского бурбона…
Пэйсон оперся спиной о стену табачного сарая и глубоко затянулся самодельной сигарой. Он расстегнул свой вычурный фрак, развязал галстук, и грудь свободно задышала под тонким полотном рубашки. Музыканты и гости уже разошлись, но на старом платане гремел птичий хор, и сова ухала где-то рядом с амбаром. Все это были обычные ночные звуки, но Пэйс настороженно прислушивался. Отец, несомненно, изобьет его до полусмерти, если узнает, где он притаился, ну что ж, не в первый и не в последний раз.
Одному Богу ведомо почему, но они не сошлись с отцом характерами, и Пэйс относился с фатальной покорностью к последствиям этого несходства.
Но то, как отец обращался с другими людьми, Пэйс равнодушно принимать не мог и весь напрягся, когда ветерок донес до него звук приглушенных женских рыданий. Он был уверен, что брат и его дружки задумали какое-то дьявольское дело. Он ждал, что сегодня ночью повесы выедут верхами поразвлечься. Пэйс даже оседлал лошадь, но, кажется, на этот раз они нашли себе место для развлечений гораздо ближе. Желудок у него свело судорогой, и Пэйс почувствовал внутри страшную пустоту, когда все осознал, и на мгновение пожалел, что не взял с собой ружья.
Однако Пэйс не взял его намеренно, он знал, что иначе обязательно убьет кого-нибудь из них.
Конечно, с тем же успехом могут убить и его, но такие соображения юношу никогда не останавливали. Люди когда-нибудь умирают, а ему всегда казалось, что он умрет раньше других, но не перестанет защищать тех, кто не в силах постоять за себя сам. Да, это, конечно, большая глупость, и отец, и брат очень разозлятся.
Пэйс неохотно бросил окурок и растер его сапогом. К сожалению, он еще маловат ростом. Может, никогда высоким и не станет. А враг силен. Не мешало бы обезопасить себя. Он выхватил небольшие вилы из стога сена и побежал по грязной тропинке к лачугам, в которых жили рабы.
Сердце у него заныло, и Пэйс подумал, что он, наверное, жалкий трус, ведь ему совсем не хочется устраивать заварушку. Гораздо легче повернуть сейчас к реке и сделать вид, будто там, в убогой хижине, ничего не происходит. Но в его характере всегда было то самое, не позволявшее Пайсу отступить упрямство, которое отец безуспешно пытался выбить из него. Его единственные друзья обитали в этих глинобитных и дощатых хижинах. Может быть, по мнению всех остальных, они просто животные, но животные могут быть значительно добрее людей.