Алекс расхохотался:
– Цикл стихов «Боярышник»! – Он с удовольствием заметил кислую мину Картера.
– Да… это наиболее известный его сборник, – нехотя согласился Картер.
– Кто бы подумал – Артур Торнтон, старая задница из Плезентвиля! Однажды в Йеле мы устроили вечер под девизом «Самые худшие американские поэты читают свои худшие стихи». Я играл роль Торнтона.
Как там у него: «Принеси мне свежего навоза, я удобрю им свои поля. На них появятся нежные всходы…»
Так, что ли, Картер?
– Алекс, – оборвала мужа Тори, – не подашь ли сыр и яблоки?
– Сию минуту. Я потрясен известием, что Картер эксгумировал труп старика Торнтона.
– Он все-таки заметная фигура. – Картер едва сдерживал раздражение. – Однако никто еще не писал его биографию.
– Почему бы это? – Алекс рассмеялся, хотя прекрасно видел, какие испепеляющие взгляды бросали на него Тори и Пенни, и знал, что поплатится за свое поведение. Остановиться он не мог: это доставляло ему огромное удовольствие. В последние годы ему приходилось слишком часто терпеть общество Картера и Пенни, он был сыт ими по горло. – Картер, на сей раз ты увяз по уши.
– Алекс хочет сказать, что тебе предстоит огромная работа, – поспешно пояснила Тори.
– Как бы не так! – Алекса охватило раздражение. – Я хотел сказать именно то, что сказал. Артур Торнтон – посмешище.
– Едва ли я соглашусь с тобой, – обиделся писатель.
– Картер, уже поздно. – Пенни улыбнулась подруге. – Мы должны отпустить няню.
– Не понимаю, какая муха тебя укусила, Алекс, – возмущенно выговаривала ему Тори, убирая со стола. – Ты вел себя грубо с беднягой Картером. Они вовсе не спешили отпустить няню. Сейчас всего половина десятого.
– Сейчас позднее, чем он думал, – многозначительно заметил Алекс, наливая себе бренди. – Выпьешь?
– Ты знаешь, что у Пенни не все гладко. Мы должны поддержать инициативу Картера…
– Не желаю поддерживать инициативу Картера.
– Ты понимаешь, о чем я. Согласна, у него мания величия, но Пенни без ума от мужа, а она моя лучшая подруга. Спрашивается: ради чего я их приглашаю? Хочу на нашем примере показать, что такое счастливая семья.
– Вот как? И что же это такое? – тихо пробормотал Алекс, но Тори услышала его.
– Что, черт возьми, ты хочешь этим сказать? – Тори с грохотом поставила на стол тарелки.
– Скажи, Тори, ты счастлива?
– Конечно, странный вопрос. – Она помолчала. – А ты разве нет?
Алекс смотрел в окно на Центральный парк.
– Не знаю. Я стараюсь не думать об этом. – Он отхлебнул бренди и повернулся к жене. – Я, драматург, за семь лет не написал ни одного разумного диалога!