Негодяй улыбнулся. Проклятый обманщик просто-таки засиял. Итак, она хочет его понять!
– Я отсутствовал семь лет, а вы с такой легкостью судите обо мне? – спросил Маркус с холодным удивлением.
– Люди не меняются. – Однако, вспомнив о Прескотте, она все же решила добавить: – Разве что при особых обстоятельствах.
– А то, что я подвергался смертельной опасности, – не особые обстоятельства?
«Кажется, он получает удовольствие от этой перепалки», – с раздражением подумала Кэтрин.
– Я вам не доверяю, – сообщила ему Кэтрин, скрестив руки на груди. – И не допущу, чтобы вы причинили вред своему отцу или даже просто задели его чувства, и уж тем более посеяли хаос в этом достойном учреждении.
– Боже, вы решили в одиночку исполнять роль судьи, присяжного и палача.
– Если вы будете продолжать в том же духе, я переговорю с членами Совета и разоблачу вас как шарлатана, и да поможет мне Бог!
– У вас нет веских оснований.
– Но если хорошенько поискать…
– Но я – уже член Совета, я один из них. И вы не посмеете действовать подобным образом.
– Посмотрим.
Они застыли в молчании, словно два боксера, которые ждут знака рефери, чтобы продолжить обмен ударами. После продолжительной паузы Маркус вздохнул.
– Отлично, – он опустился на ее стул и положил костыли рядом. – Вы позволите? – осведомился он, уже усевшись.
Кэтрин неохотно кивнула. В конце концов, он действительно ранен, и она не имеет никакого права отказать ему в кратком отдыхе.
Сняв шляпу, Маркус провел рукой по волосам, и до Кэтрин вновь донесся запах сандаловой помады. Молодой человек положил шляпу на раскрытый гроссбух и устроился поудобней.
– Вас не затруднит закрыть дверь? – спросил он.
Кэтрин не двинулась. Оставаться наедине с Маркусом – плохо уже само по себе, а закрытая дверь может быть неверно понята.
– Я не могу говорить с вами откровенно, если каждый может нас услышать, – добавил Маркус.
Поборов нежелание, Кэтрин шагнула к двери. Выглянув в коридор и никого не увидев, она захлопнула ее с громким стуком. Ее терзал смутный страх, а щеки горели из-за того, что она вынуждена находиться в такой близости от Маркуса. Однако Кэтрин решила узнать правду любой ценой.
Собравшись с силами, она обернулась.
Маркус вальяжно расположился на ее стуле, скрестив блестящие черные сапоги так, что панталоны цвета яичной скорлупы еще плотнее обтянули его мускулистые бедра. На его раненой ноге все еще была наложена повязка, а выше… Кэтрин отвела глаза от столь неподобающего для юной девушки зрелища. На Маркусе был изысканного покроя плащ, видимо, шелковый, и изящно повязанный шейный платок из белоснежного полотна. По ее мнению, лазурный плащ с золочеными пуговицами был достаточно впечатляющим. Вероятно, толк в таких вещах знал не только Прескотт.