— Значит, вы считаете, что магия не всесильна?
— Я считаю, что на нее не следует полагаться. Есть вещи, которые просто невозможно достичь колдовством. И не всякую проблему можно решить с помощью амулетов и волшебства.
— Но вы же маг!
— Прежде всего я человек.
— Сильно сказано… Вы хотите что-нибудь пожелать?
Удивленный такой резкой сменой темы, я только захлопал глазами.
— Ну, разве у вас нет никаких просьб — из тех, что решаются не заклинаниями, а именно словами? Вы ничего не хотите пожелать? Может быть, я могу вам чем-то помочь? — улыбнулся в бороду министр.
Дама Морана из-за его плеча усиленно кивала мне и подмигивала — дескать, проси, но не забывай, кто ты и где находишься. И я выпалил:
— А можно нашим волкам и единорогам расширить вольеру? А то зверям повернуться негде…
После моих слов в живом уголке воцарилась тишина. Даже попискивавшие шуликуны притихли. Дама Морана скорчила гримасу и еле успела сменить ее на любезную улыбку, когда министр повернулся к ней.
— В самом деле, это, я думаю, разумная просьба. Вы не находите?
— Да-да, мы хотели это сделать, — заюлила завуч, — но в этом году в смету не было заложено строительство… Мы решили сначала переклеить обои в моем кабине…
Она осеклась, понимая, что сейчас выставляет себя в неприглядном свете.
— Но за время летних каникул определенно найдем возможность! Обещаю!
— Очень хорошо. А я обещаю, что мы найдем дополнительные средства… И даже подарим вашему живому уголку какое-нибудь редкое животное. Скажем, феникса. Вы умеете ухаживать за фениксами?
— Лучше келпи, водяную лошадку из Шотландии, — попросил я. — Или кошку Гулон с лисьим хвостом.
— Хорошо, поищем, — пообещал министр.
Дама Морана проводила его и на прощание так на меня посмотрела, что я опять захотел написать заявление об уходе.
Вообще отношение моих коллег ко мне переменилось. Наши дамы считали, что я слишком возгордился и задрал нос. Особенно неистовствовала Лыбедь. Пытаясь меня соблазнить, она рвалась ко мне в больницу, а потом весь день ходила хвостом, стараясь попасть мне на глаза и рассказывая журналистам, что она мой самый близкий друг. В конце концов у меня прямо спросили, является ли она моей невестой.
Пришлось соврать, что я вообще не интересуюсь женщинами. Это Лыбедь ужасно обидело, она подговорила остальных учителей, и теперь, стоило мне войти в учительскую, как разговоры замолкали сами собой. Исключениями стали только дама Труда, слишком добродушная, чтобы поддерживать бойкоты, и Берегиня, у которой был свой взгляд на любую проблему. Но даже у них сложилось мнение, что меня надо немножко проучить.